Я даже не решалась заявить, что мне очень понравились грибы. Малреннон и его товарищи наверняка бы решили, что я героически давлюсь горькой отравой, лишь бы не открыть им еще более горькую истину. Нет, здесь явно нужен снисходительный комплимент от высшего существа в стиле: «ну, еще через век-другой у вас начнет что-то получаться».

– Очень, хм, неплохо, капрал. Только на шампур все же стоит брать ветки лесного ореха и, пожалуй, чуть меньше держать грибы над огнем.

– Боялся, что не прожарятся как должно из-за проклятущего ветра, – виноватые нотки в голосе капрала плохо маскировали охватившую его радость. А насчет лещины, – добавил он, раздавая остальные шампуры, – мы знаем. Достать ее не вышло, уж простите, вэнда. Вот кабы заранее узнать, что к нашему костру присядет настоящая, – это было произнесено с таким почтительно-восхищенным придыханием, что у меня «загорелись» уши, – эльфийка.

Я величаво кивнула и сосредоточилась на грибах – разбуженный первыми кусочками волчий аппетит настоятельно требовал отбросить прочь приличия и начать жра-а-а-ать!

– Лейтенант идет!

Все же вокруг меня собрались особые солдаты – о приближении офицера сидевший чуть поодаль егерь сообщил не заполошным выкриком, а негромко произнесенной фразой. Никто не стал вскакивать, суетиться – но лица разом посуровели, в расслабленных прежде позах появились напряженность и хищная опасность. Теперь меня окружали не любопытно-расслабленные древесные коты, а изготовившиеся к прыжку тигромедведи.

– Вольно. – Хауст вошел в световой круг, стянув перчатки, присел у костра и вытянул руки почти к самому огню. – Мисс Грин, надеюсь, капрал Малреннон не уронил честь Полка? При нашей привычке к подножному корму, да еще такому, что любая лошадь побрезгует…

– Все в порядке, лейтенант, – рассмеялась я. Теперь, когда старый детский страх благополучно развеялся на осеннем ветру, мне было легко и весело, словно после глотка здравура в хорошей компании. – Мы живем в Лесу, не забывайте. Крекеры из шершней и жареные гусеницы тоже относятся к традиционной эльфийской кухне.

Еще одна чистая правда, в которую почти никто не верит – подавляющее большинство людей считает, будто мы специально придумали эти рецепты, чтобы заставить их сожрать всякую непотребную гадость.

– А пауков у вас едят? – с почти детским нетерпеливым любопытством задал вопрос один из егерей. – Знаете, в Солсетте водятся такие большие красные пауки, так вот, если оторвать им брюшко и зажарить в масле, получается такая вкуснятина… виноват, сэр, – шепотом закончил он, поймав укоризненный взгляд лейтенанта.

– Не желаете попробовать, сэр? – Малреннон поднял оставшийся шампур – и одновременно исподтишка продемонстрировал любителю пауков многообещающий кулачище.

– В другой раз, – Хауст, чуть отодвинувшись от костра, принялся растирать подбородок и щеки. – Время. Капрал Килбрайд, проверьте снаряжение и проследите за тем, чтобы все правильно закапали зелье для глаз. Мы с инспектором Грин подойдем через пару минут.

– Да, сэр. – Егерь отсалютовал резкой отмашкой к груди, сделал шаг назад и словно растворился в темноте. За ним последовали остальные – и уже через несколько секунд у костра остались только я, лейтенант да примятая трава, уже начинающая понемногу расправляться. И два недоеденных шампиньона – первое чувство голода я уже утолила, зато любопытство, наоборот, разыгралось еще больше. Но вот заговорить первой я все-таки не решалась – хотя лейтенант Хауст в моих глазах давно уже превратился из почти-демона-с-луны в обычного человеческого юношу.

– Удивлены, мисс Грин?

– Скорее, потрясена до глубины души, – честно созналась я.

– Раньше, конечно же, все обстояло иначе, – Хауст с отчетливым треском преломил шампур и бросил половинки в костер. – Полагаю, вы знаете, как поступали егеря с попавшими к ним эльфами. Нашим предшественникам так же было что сказать… только не думайте, вэнда, – поспешно добавил он, – что я собираюсь пересказывать сплетни, но…

– Не думаю, – тихо произнесла я. – Война калечит не только тела, но и души.

Иногда разница между эльфами и людьми была лишь в том, что эльфы стыдились того, что совершили. А иногда не имелось даже и такой – достаточно вспомнить Элоара-с-Проклятьем и других…

– Все изменилось, когда в Полк пришел капитан Винкль, – голос лейтенанта ощутимо дрогнул. – Он поначалу тоже считал вас врагами… но чем больше узнавал, тем больше вражда перерастала в восхищение. Конечно, старики смотрят весьма неодобрительно, но капитан, – Хауст потер скулу, – бывает очень убедителен. И потом, – не без гордости добавил он, – наш эскадрон в самом деле лучший.

Я ждала продолжения – по моему опыту, рассказ о таком незаурядном человеке должен занять от четверти до получаса. Но лейтенант просто встал и принялся затаптывать костер.

– Нам пора лететь, – пояснил он в ответ на мой невысказанный вопрос. – К тому же, когда вы увидите нас в деле, многое объяснится без слов.

Вопреки названию, «Ночная моль» не была похожа на моль какой угодно разновидности. Скорее уж ее родичей стоило поискать среди химер – с туловищем рыбы, хищно распахнутой пастью, из которой вываливался дощатый язык трапа, и огромными фасетчатыми глазами. Рыбозверь со свистом втягивал воздух сквозь решетчатые жаберные щели по бокам и выдыхал горячим дымом через овальную трубу на спине. Из пасти, как и подобает хищнику, воняло – углем, смазкой, перегретым железом и какой-то противной электрохимией.