Шрифт:
— Я знаю, откуда он взялся, — сказал мальчишка, показывая на спящего. — Его искали сегодня на крышах рыжие.
— Попал в точку, малыш. Ты меня как-то спрашивал, что такое социальный вопрос; на, гляди!
— То есть?
— Слушай! Представь себе охоту. Кто в ней участвует? Собаки, загонщики, охотники и зверь. Ну так вот, жизнь — это большая охота. Одни люди — это звери, которых травят; другие — собаки. Есть и загонщики, и охотники… На этого парня устроили облаву, как на зверя.
— А рыжие — в своре?
— Так оно и есть. Ты сметливый паренек! Поцелуй-ка меня!
После этого излияния чувств мужчина вынул из кармана засаленный обрывок газеты и погрузился в чтение.
— Вслух, пожалуйста! — попросил мальчик и, опершись локтями о колени, стал внимательно слушать.
Газета была вчерашняя; в ней уцелел отдел происшествий и судебных отчетов. В одном из них излагалось дело о бродяжничестве. Мужчина читал медленно, чтобы мальчик мог во все вникнуть:
— «Председатель. Подсудимая, встаньте! Как ваше имя?
— Маргарита.
— Где вы родились?
— Понятия не имею, сударь.
— Не издевайтесь над судом!
— Я не издеваюсь, сударь. Меня подобрали на улице, когда я была уже большая.
— Кто вас бросил?
— Не знаю.
— Хватит об этом. Сколько вам лет?
— Как я могу знать, сударь? Лет шестьдесят, шестьдесят пять, наверное.
— Где вас задержали?
— На скамье, где я сидела.
— За что вас задержали?
— Не знаю, сударь.
— Не лгите!
— Я не лгу, сударь.
— Почему вы сидели на скамье?
— Я устала ходить.
— Откуда вы шли?
— Искала работу, но не нашла ее.
— Где вы живете?
— Нигде, сударь. Домовладельцы не хотят иметь дело с людьми, которые не могут платить.
— Где же вы жили последнее время?
Подсудимая, не отвечая, опускает голову.
— Обвиняемая, я вас спрашиваю, где вы жили?
— В тюрьме Сен-Лазар, — тихо отвечает женщина.
— Не шутите с судом!
— Но, ваша честь, у меня так давно не было другого жилья, кроме тюрьмы, что я не могу ответить иначе.
— Достаточно!
После совещания, длившегося несколько минут, подсудимая присуждается к трем месяцам тюрьмы за бродяжничество.
Подсудимая. Не можете ли вы засадить меня на полгода, добрые господа? Я так устала!
Председатель. За дерзкое поведение подсудимой срок наказания увеличивается на две недели.
Подсудимая. На шесть месяцев, господа судьи, прошу вас!»
— За что это ее? — спросил мальчик. — И почему она просила посадить ее не меньше, чем на полгода?
— Я тебе уже объяснял, что, когда у человека нет работы и он не может платить за квартиру — это считается преступлением, называется бродяжничеством и, как видишь, наказывается. А полгода тюрьмы она просила потому, что иметь над головой крышу, даже тюремную, лучше, чем оставаться на улице.
— Когда вы меня взяли, я тоже был бродягой, не правда ли? — спросил мальчик.
— Да, но теперь тебе нечего опасаться.
Огюст находился в том полузабытьи, когда все слышишь, все чувствуешь, но не можешь пошевелиться. От всего пережитого он впал в какую-то летаргию. Юноше вспомнился школьный учитель, который когда-то проявил к нему такое участие. Прошлое и настоящее сплетались в его уме, измученном усталостью и одурманенном дремотой.
— Как хорошо, что я с вами! — заметил мальчик. — Я уже не боюсь, что меня посадят в тюрьму за бродяжничество.
— Так ты доволен, что живешь со мной?
— Конечно! Я вас очень люблю, и к тому же вы — сын гильотинированного!
И он с восхищением посмотрел на приемного отца.
— Смешной малыш!
Время от времени мужчина прерывал чтение и посматривал на Огюста, который все еще спал. Наконец, сняв фонарь со стены, он сказал мальчику:
— Подержи-ка, пока я смою с него кровь; он так утомлен, что не проснется.
Взяв старую салфетку и миску с водой, мужчина стал перевязывать раны Огюста. Мальчуган светил.
— Теперь ему нужно только хорошенько отдохнуть, — сказал сын гильотинированного, устраивая для себя и для мальчика ложе из тряпок в углу погреба. Он заставил Огюста, все еще погруженного в забытье, выпить вторую кружку подслащенного вина и улегся, положив подле себя коробку спичек, чтобы в случае надобности зажечь свет. Спали они на сырой земле; но, устав за день, оба уснули бы и в худших условиях.
Вдруг мальчик встрепенулся.
— Отец, — сказал он, — ты ведь не дал мне нынче урока чтения!
— Правда, — ответил тряпичник, — но зато ты получил наглядный урок жизни; ведь я рассказал тебе про охоту.
— Да! Но почему загнанный зверь не бросается на собак?
— Иногда он это делает. Олень, например, порой распарывает им брюхо рогами; бык, разъярившись, может вырваться с бойни.
— Но их все равно убивают?
— Да, потому что они — одни. Но все это я говорю иносказательно. Понятно тебе, что это значит?
— О да! — сказал мальчуган, улыбнувшись.
— Сестры! Где мои сестры? — пробормотал Огюст во сне.
— Кого это он зовет? — спросил мальчик.
— Ну, ты еще слишком мал, чтобы понять. Если зверей в норе несколько, то спастись удается не всем.
Мальчик опять улыбнулся, но уже грустно. Затем он продолжал разговор:
— Отец, этот парень с крыши, наверное, тот самый, которого считают соучастником лакея — знаешь, лакея, сбондившего кубок. Это тот, которого собирались упечь, припаяв ему чужие грехи.