Он говорил много и яростно. Упомянул о Комитете всемирного наследия ЮНЕСКО, который призвал Украину ввести мораторий на все подобные строительства, и подробно перечислил, какие именно. Собравшиеся недоумевали: они пришли сюда не для болтовни. Затем активист объявил, что теперь все жители во главе с ним, представителем гражданского сопротивления, и юристом пройдут на стройку и потребуют предъявить всю разрешительную документацию.

Народ двинулся к воротам, и навстречу сразу выбежали парни в пятнистой форме. В руках у них были черные милицейские дубинки. За спинами парней прятался мужчина, по виду большой начальник: очень полный, в дорогой чистенькой одежде, окруженный тремя мужчинами в черном. У мужчин были совершенно равнодушные лица, у каждого в ухе торчал наушник на витом проводке. Это были телохранители. Мужчина вытянул лицо, украшенное острым птичьим носом и тремя подбородками, в сторону возмущенного народа и крикнул:

— Вы не имеете права ничего у нас спрашивать! Документы есть, я покажу их только представителю власти! А это частные владения, и я, директор строительства, требую немедленно их покинуть!

— Какие на фиг частные владения?! — крикнул кто-то из толпы. — Это наш город, земля принадлежит Киевсовету!

Директор хотел что-то ответить, но толпа ринулась внутрь. Раздались крики, мат. Охранники в пятнистом ловко орудовали дубинками, нанося удары по предплечьям и голеням, то есть самым болезненным местам. Некоторых все же удалось схватить и обезоружить. Началась дикая свалка.

Директор испуганно отступил и скрылся за вагончиками на колесах. Телохранители последовали за ним, не вмешиваясь в столкновение. Потом охранников прибыло, и жители домов начали отступать: все-таки большинство из них были женщины или мужчины в пенсионном возрасте. Только давешний Виталий скалой стоял чуть сбоку и отшвыривал очередного пятнистого с дубинкой, как щенка. Но и на стройку войти не пытался. Казалось, он пришел сюда из чувства долга, но толком не знал, что делать. На острие армии наступающих горожан барахтались юристка и гражданский сопротивленец, они что-то кричали и размахивали бумагами, охранники их сдерживали.

— Виталя! — послышался женский голос.

Парень оглянулся. Его беременная жена помахала рукой и устремилась к нему, протискиваясь сквозь толпу.

— Уходи немедленно! С ума сошла! — закричал Виталий.

Воспользовавшись моментом, его толкнули, и он не удержался на ногах, упал. Правда, сразу же вскочил и побежал к жене. Но в ту сторону уже двигалась цепь из пяти пятнистых защитников строительства. Они сцепились локтями и напирали на поредевших нападающих. Все произошло очень быстро. Диану толкнули в живот, она упала, закричала. Закричал, как раненый зверь, Виталий, бросился к ней, нанося по пути жестокие удары, от которых падали, как подкошенные, и чужие, и свои.

— Дианка! — Он подхватил ее на руки. — Как ты?!

— Живот…

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»! — заревел Виталий.

Драка прекратилась, люди отступили, образовав полукруг. Потом, покачивая головами, принялись расходиться. Стоявшие на другой стороне улицы милиционеры решили, что можно уже и вмешаться. Несколько человек в форме подошли поближе, остальные что-то озабоченно докладывали по своим рациям.

Виталий держал плачущую Диану и смотрел на людей так, что вокруг него очень быстро образовалось пустое пространство. Наконец подъехала «скорая», и супругов забрали…

Юристка и активист стояли у театра в одиночестве. На них глядели издалека, но пока не подходили.

— Ужасно как все вышло, — вздохнула девушка.

— Не парься, Таня. Вышло как обычно.

— Беременных в живот не бьют! Сережка, как ты можешь быть спокойным?

Он пожал плечами.

— А чего горевать? Из-за этой будущей мамаши возмущение еще больше возрастет, что нам на руку. Ряды наших сторонников увеличатся, волонтеров прибавится…

— Но она же беременна! Что, если…

— Сама виновата. Нечего было переться в толпу.

Таня пихнула его локтем в бок.

— Ты, жестокая скотина!

— Я прагматик. Теперь в прессе поднимется волна, строительство вместе с его охранниками обольют помоями, прокуратура вынуждена будет отреагировать.

— Да, но какой ценой?.. Это безнравственно!

Сергей вздохнул.

— Может быть. Но не мы все это начали, так что не мы отвечаем за цену. Нам объявили войну. Понимаешь ты? Это настоящая гражданская война. И мы обязаны использовать любые методы. Нравственные или не очень. Главное — победить.

— Ты уверен в победе?

— Я не уверен, что мы победим. Они слишком сильны, а нас слишком мало. Но мы можем выиграть хоть несколько сражений. — Он помолчал. — А иначе вообще какой смысл?

В больнице у Дианы начались преждевременные роды. В пять месяцев ребенок не выживает, сказали Виталию врачи, но можно, если все будет хорошо, дорастить его в специальной камере…

Всю ночь Виталий мерил шагами длинный больничный коридор. Не присаживаясь, не выходя в ночной супермаркет, не разговаривая ни с кем. Врачи работали в операционной, с ними поговорить было нельзя. Утром хирург, пошатываясь, вышел и покачал головой. Спасти не удалось. И ребенок, и мать умерли. Какие-то осложнения.