Однако под Клином англичан ждал сюрприз – наспех собранное московское ополчение под командованием Павла Дмитриевича Киселева поставило их в очень неудобную позу. Да-да, именно позу. Третий военно-строительный полк, усиленный добровольцами с заводов цесаревича, вооруженный до зубов винтовками, револьверами, механическими пулеметами и пушками, сумел подготовить блестящие оборонительные позиции. Из-за чего англичане попали под губительный перекрестный винтовочный и артиллерийский огонь, едва не уничтоживший «наглов» [111] всем скопом. В Санкт-Петербург смогло вернуться только триста двенадцать человек из ушедшего на Москву полка. Да и то они были в таком ужасном виде, что назвать их солдатами у Петра Андреевича язык не поворачивался.

Взять Москву с ходу не получилось, поэтому Шувалов решил не спеша подготовить весь необходимый подвижный состав, хоть немного обучить подходящие ополчения и уже в новом, 1868 году выступить всеми силами.

А в это время Александр «добывал славу русского оружия» в Европе.

– Александр, вы считаете, что способны взять позиции датчан с ходу?

– Именно так. Хельмут, вы сомневаетесь во мне?

– Ну что вы, мы в вас верим, но два года назад мы не смогли совершить то, что вы нам обещаете.

– Альбрехт прав. Как вы собираетесь смять оборону датчан?

– Друзья, давайте это станет для вас сюрпризом. Как говорится, видящий да увидит.

– Подкуп? Как с Венгрией?

– Венгрию я не подкупал.

– В самом деле?

– Именно так. Я с ними договорился. Вы думаете, сто пятьдесят тысяч венгерского ополчения меня пропустили без единого выстрела из-за денег? Очень зря. Я убежден, что в венгерских частях много идейных солдат, которых просто так не сломить и уж тем более – не купить.

– Что же вы им предположили? – Альбрехт фон Роон посмотрел на цесаревича очень хитрым и заинтересованным взглядом.

– То, что они хотели больше всего, – свободу. Я просто создал условия, в которых венгры смогут сформировать, вооружить и подготовить армию, чтобы потом объявить о независимости своей страны. Как раз те самые сто пятьдесят тысяч бойцов. А учитывая тот факт, что я их еще и вооружал, они встречали мои войска как армию освободителей. У меня осталась масса фотографий, где видно, что жители рады моему приходу. Их лица счастливы. Они дарят солдатам цветы. Они снабжают армию едой. Они знают, что я несу им независимость взамен на дружбу, а потому стараются от чистого сердца. Хм… по крайней мере до тех пор, пока не обретут то, что им нужно. – Александр улыбнулся.

– А потом? – Хельмут фон Мольтке потер подбородок.

– А потом они станут неблагодарными свиньями, которые поставят перед собой новые цели и будут искать способы их достижения. Если для этого им будет нужна Россия, то они продолжат целоваться в десны, если нет – то наши отношения резко охладятся. Как говорят в Северной Америке, «it’s only business».

– Просто натура человека, – Мольтке со скучным видом констатировал этот прискорбный факт.

– Не без этого. Впрочем, мы отвлеклись. Господа! После прорыва линии обороны датчан мне потребуется ваша помощь. Я сразу двину корпус в направление Тинглева. За мной в прорыв нужно будет ввести части прусской армии, дабы полноценно окружить наших противников. Мы должны их полностью разбить и разоружить, чтобы во время следующей войны они уже не помышляли о попытке ударить в спину. – Мольтке, Роон и Бисмарк понимающе покивали. – Сколько вы сможете войск ввести в прорыв?

– Сюда уже идет два корпуса ландвера, суммарно тысяч тридцать бойцов. Плюс у нас в наличии Прусский корпус, который прекрасно зарекомендовал себя в Северной Силезии, но он сильно потрепан, и там всего двенадцать тысяч строевых. Эти части смогут войти в прорыв в течение ближайших трех дней.

– Больше войск нет?

– К сожалению, Бранденбургская армия совершенно расстроилась после столь долгого маршброска и не способна в кратчайшие сроки прибыть сюда. Еще сто пятьдесят тысяч ландвера мы перевели в Рейнскую область и Вестфалию, так как опасаемся оккупации их Францией. Остальные части у нас задействованы в Австрии, так как Людвига кто-то должен сопровождать.

– Не густо. По данным вашей разведки, какими силами обладают датчане?

– На начало войны у них в армии числилось сорок тысяч двести семнадцать человек. После они смогли поставить под ружье еще около двадцати тысяч. Севернее Эллунда у датчан около семи тысяч солдат и порядка сорока орудий.

– Отменно. Я думаю так. Сразу за мной должен войти Прусский корпус и занять Тинглев, который мои войска просто обогнут, дабы не отвлекаться. – В этот момент Саша выразительно посмотрел на Бисмарка, и тот кивнул, поняв, что дальше ему придется уже самому крутиться, предоставив цесаревичу вагоны и локомотивы для скорейшего воссоединения с Родиной. – После занятия этого города и закрепления там вводите два корпуса ландвера дальше на северо-запад – в направлении на Рибе. И сразу же начинайте готовиться к обороне. Одновременно с этим на остальных участках фронта необходимо максимально связать части датской армии боем. Но это уже не моя забота, как вы это сделаете. Главное заключается в том, чтобы они не могли легко отступить.

– Понимаете, Александр, все сказанное вами, конечно, хорошо, только мы не верим в то, что вы сможете столь малыми силами прорвать оборону датчан. В Северной Силезии мы буквально месяц назад достаточно легко держали оборону при значительно большем численном превосходстве противника. – Мольтке скептически посмотрел на цесаревича.

– Хельмут, давайте не будем пререкаться. Вы сделаете свою часть работы, я свою. Я же не учу вас бриться или чесать за ухом? – Саша сделал паузу, смотря на то, как лицо фон Мольтке вытягивается и бледнеет от злобы. Впрочем, не давая развиться скандалу, Саша продолжил: – Когда Прусский корпус сможет войти в прорыв?