— У тебя полчаса, дочь. Забирай человека и приходи ко мне. Времени в обрез. Отправляться к единорогам следует немедля.

— И тебе здравствуй, папулька, — усмехнулась я и послала поцелуй.

Хегельг хмыкнул, но приоткрылся на миг, окотив холодной приятной волной источника. Я блаженно вздохнула и потянулась всем телом, как кошка. Если что-то и придавало сил двигаться дальше и не свихнуться, то это любовь. Все её проявления, пусть временами ранящие в самое сердце, колючие и обжигающие, только они заставляли сжать зубы и делать ранее немыслимые вещи. Что бы ни случилось, это моя единственная ценность, за которую можно всё простить и многое принять.

Знакомый запах дома, длинный коридор с неизменно горящими факелами, в конце которого гостиная с цепями. За спиной тихо двигался Аирель, я чувствовала его тяжёлый взгляд затылком и волосы тревожно шевелились, загораясь огненными сполохами. Маг снова наглухо закрылся, и это причиняло боль, но я не просила ни о чём, а выжидала. Он тщательно скрывал душившие его эмоции, и лезть в душу с расспросами сейчас было бы неуместным. Мы провели вместе целый день, насыщенный событиями и сблизились ещё больше. Сердце кольнуло от мысли, что Аирель может исчезнуть. Я оглянулась и посмотрела на застывшую маску равнодушного и спокойного мага. Мне не хотелось отпускать его. Как ни странно, эта мысль немного успокоила, я улыбнулась и подмигнула удивлённому Аирелю.

В гостиной спал Пряник, он сонно отреагировал на наше появление, приоткрыв один глаз. Питомец не пожелал даже подойти, свесив лапы с золотой кучи, обнимая сокровища. Я усмехнулась и помахала рукой. Никакой реакции, котур проигнорировал приветствие и сладко зевнул. Прямо из воздуха на его наглую морду упал внушительный золотой кругляк. Пряник заорал с перепугу, ошалело оглядываясь по сторонам, а том услышал мой смех и обиженно улёгся обратно. Но не забыл подгрести под себя новое сокровище. Настроение стремительно поднималось, улыбка так и осталась на губах, когда я встречала Аморана.

— Чем ты сегодня днём занималась? — спросил человек, пока я помогала ему выпутываться из цепей.

— Мы с Аирелем побывали в столице королевы Тез, посетили городское кладбище. Я играла в войнушку и разнесла там всё в труху, убивая духов тысячами. Правда, Аирель? — спросила я и оглянулась.

Но некромант исчез. Он не захотел видеть воссоединение с человеком, и не секрет почему. Маг должен сам смириться с этой ситуацией, договориться с гордостью и ревностью. Ему плохо, очень плохо и я помчусь разыскивать Аиреля, поговорю и попытаюсь успокоить, но не сейчас. Это мгновение принадлежит человеку и только ему.

— Сколько у нас времени? — косясь на дверь, уточнил Аморан.

— Минут пятнадцать, а потом нас ждут маги и поход за единорогом, — шептала я в улыбающиеся губы.

На груди человека отчётливо виднелось зарубцевавшееся клеймо от ритуала кровной магии. Оно никогда не исчезнет с наших тел. Я положила ладошку в центр герба Кейб на груди Аморана и тут же почувствовала, как большая мужская ладонь поникла под блузу и легла на грудь. Пусть времени совсем мало, но это будут только наши пятнадцать минут.

Зеркальные щиты окружили сплетённые в жадных ласках тела и отсекли от мира. Все вопросы, волнения, мысли и страхи подождут у порога. Никто не услышит моего стона, никто не увидит, как закроются в экстазе глаза Аморана, никто не узнает, как стремительно пролетят пятнадцать минут для влюблённых. А когда упадут щиты, мы выйдем в мир, держась за руки, но это случится лишь через четверть часа.

— Ты чем слушала, когда я рассказывал о тридцатиградусных морозах и снежных заносах? — брюзжал Хегельг, тыкая пальцем в мою сторону.

— А что не так? — наивное хлопанье ресницами, на этот раз, ни на кого из собравшихся мужчин не произвело впечатления. С удивительной солидарностью они буравили обличительными взглядами, а отец к тому же не стесняясь, назвал идиоткой.

— А то, что в этой коротенькой шубке и с голым задом там делать нечего. У единорогов ты не сможешь воспользоваться магией, создать другую одежду или согреться. Ничего не сможешь! Зато замёрзнуть — запросто!

Хегельг с недовольством в который раз окинул взглядом мной походный наряд. Я тоже посмотрела на милый беленький полушубочек из норки, облегающие брючки и высокие сапожки, а потом перевела взгляд на человека и некроманта. Рядом с ними я выглядела столичной фифой, которая по ошибке прибилась к полярникам. Шубы до пят из пушистого, длинного меха, высокие тёплые сапоги на толстой подошве, меховые шапки, штаны, перчатки — и без того рослые мужчины теперь выглядели огромными медведями. А я маленькой белочкой, глупой и упёртой.

— Понимает ли собравшаяся публика, что я всю прошлую жизнь мечтала о такой белой норковой шубке и моднявых джинсах? Сомневаюсь! — сделала последнюю попытку воззвать к чувству прекрасного у мужчин. Судя по их кислым лицам и стекающему градом поту, это самое чувство давно испарилось вместе с остатками терпения.

— Бросьте эту бестолочь замерзать в лесу и пусть она мне больше не выедает мозги! — заорал покрасневший Хегельг. — Избавимся от всех проблем и вздохнём свободно без этой рыжей заразы!