— Еще никогда не разговаривал с космолетчиком. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Конечно нет.

— Я читал, что во вселенной существует бесчисленное множество миров.

Бибурсон кивнул.

— И есть миры, где человек может выйти из корабля и остаться живым. Миры, похожие на Землю.

— Я видел такие миры.

— Вы исследуете такие миры, если предоставляется возможность?

Бибурсон улыбнулся.

— Не часто. Я ведь всего лишь пилот, извозчик, и делаю только то, что мне приказывают.

— О, я уверен, что вы можете рассказать больше, — запротестовал Мил.

Бибурсон кивнул.

— Есть планета, о которой я редко рассказываю. Свежая и прекрасная, как весенний сад. Она моя. Еще никто не открыл ее. Это девственная планета с ледяными шапками полюсов, континентами, горами, океанами, лесами, пустынями… она моя. Я бродил по берегу реки. Справа и слева от меня стояли голубые леса, впереди возвышались горные хребты. И все это мое. Ни одного человека в пределах пятнадцати световых лет.

— Да, вы богач, — сказал Мил. — Вам можно позавидовать.

Бибурсон покачал головой.

— Этот мир я видел лишь однажды. И увидеть его снова столько же шансов, сколько увидеть знакомое лицо на улице чужого города. Я потерял свою планету. И вероятно, никогда ее не найду.

— Но есть и другие миры. Может их хватит на всех? Стоит только отыскать их.

Бибурсон рассеянно кивнул.

— Вот такая жизнь мне нравится, — сказал Вэйлок.

Якоб Мил рассмеялся.

— О, мы, люди, живущие в Кларжесе не космолетчики. И Бибурсон не похож на нас. Он из прошлого. Или из будущего?

Бибурсон посмотрел на Мила с меланхолическим интересом, но не сказал ничего.

— Мы живем в крепости, — сказал Мил. — Мы отгородились от варваров барьером, мы находимся на острове в море дикости И это определяет всю нашу жизнь. Слоп! Слоп!! Слоп!!! Вот все, что можно услышать в Кларжесе. — Мил воздет руки в сардоническом отчаянии и пошел прочь.

Роденейв тоже двинулся по залу, обходя аквафакты. Вэйлок немного постоял, затем присоединился к нему. Они вступили в разговор.

— Меня удивляет, — сказал Роденейв указывая на причудливые формы, — как поддерживаются эти линии? Ведь поверхностное натяжение воды должно было бы все перевести в сферы.

Вэйлок нахмурился.

— Может быть, он использует поверхностные пленки, усиливающие плотность воды?

Винсент согласится без спора. Они прошли мимо Джакинт, все еще беседующей с двумя стариками.

— Это Джакинт Мартин, — небрежно бросил Вэйлок. — Ты знаком с нею?

Роденейв бросил на Вэйлока острый взгляд.

— Только понаслышке. А ты знаешь ее?

— Очень мало.

— Лично я здесь по настоятельному приглашению Анастазии де Фанкур, — сказан Винсент, и Вэйлок ощутил дрожь в его голосе.

— Я незнаком с нею. — Так вот почему это лицо показалось ему знакомым! Анастазия де Фанкур!

Знаменитый мим!

Роденейв снова оценивающе посмотрел на Вэйлока.

— Она подруга Джакинт.

Вэйлок расхохотался.

— Между Амарантами не бывает дружбы. Они слишком довольны собой и не нуждаются в близости.

— Ты, вероятно, серьезно изучал психологию Амарантов?

Вэйлок пожал плечами.

— Да нет. — Он посмотрел вдаль. — Рейнгольд Бибурсон. Какой у него фил?

— Верж. Хорошее достижение для космолетчика.

— А какой у тебя фил? — спросил Вэйлок.

Роденейв назвал свой статус:

— Серд.

Он работал техническим руководителем в Актуриане. Вэйлок спросил, каковы его функции.

— Разные исследования. В последний год я ввел упрощение в телевекторную систему. Раньше оператор интерпретировал код и затем переводил его в координаты общей карты. Сейчас информация печатается прямо на лист, который является непосредственной частью карты. За это я и стал Сердом.

— Поздравляю, — сказал Вэйлок. — Мой друг хочет перейти на работу в Актуриан. Он будет рад услышать, что там есть возможности для повышения.

Винсент посмотрел на Вэйлока.

— В какой области он хочет работать?

— Вероятно, в области общественных отношений.

— О, там он ничего не заработает, — фыркнул Роденейв.

— Разве нет возможности повысить слоп на усовершенствованиях? Я и сам хотел бы поступить в Актуриан.

Роденейв смутился.

— К чему эта всеобщая миграция в Актуриан? У нас прозаическая работа, ничего необычного.