Вырвав пистолет из рук наемного убийцы, она подняла его.

«Я туннельная крыса. Животное, трус, предатель. Иногда мне просто нужно напоминание».

— Это не убийство, — попытался прийти на помощь Кен.

— Нет, убийство, — отрезала Риз.

Она подняла пистолет — идеальное оружие убийцы, флешетты на сжатом воздухе — и выпустила беззвучную стрелку в бедро манекена. И закрыла глаза, не желая наблюдать конвульсии погибающего существа. И увидела вместо этого умирающего Стюарта. Открыв глаза, она поглядела на Кена.

— А еще это — выживание, — сказала она.

— Да. Выживание.

По телу Риз пробежала холодная дрожь.

— Я говорила не о клоне.

Пока помощники Кена делали завершающие штрихи, Риз через потайную дверь вышла в соседнюю квартиру. Сумка ее уже собрана, паспорт, удостоверение личности и прочие бумаги готовы. Документы, подумала она, ее конек. Равно как и убийство беспомощных людей. Возможны групповые скидки.

Ей хотелось снова жить у воды. Новая Зеландия вполне подойдет. Там сейчас начинается весна.

— Ты вернешься? — спросил Кен.

— Может быть. А тем временем, сам знаешь, куда посылать роялти.

Боль в глазах Кена, боль в глазах Стюарта. Привязанность — всегда слабость, всегда опасность. Перед внутренним взором Риз возникла Улица: люди расстаются, встречаются, умирают — в молчании и одиночестве. На Принце небезопасно, и она не может принять участие в революции Кена. К несчастью, она знала, во что выльется эта революция, как только победители станут единственными владельцами радикально новой технологии. И во что превратится Кен.

Риз повесила сумку на плечо. Руки у нее еще дрожали. В венах медленно пульсировала печаль. «Мне уже тридцать семь, — подумала она. — Наверное, есть виды спорта, какими не стоит увлекаться».

— Играй в свою новую структуру равноправия, — бросила она на прощанье.

Слишком много времени она провела в космосе. Это место и все, где она когда-либо была, ей чертовски тесны. Ей нужен морской воздух, нужно жить там, где есть времена года и ветер.

Она хотела наблюдать, как мир снова становится ей впору.

Майкл Берстейн, Шейн Тортлотт

СМАТЫВАЕМ УДОЧКИ!

Вижу след раскаленных газов, — сказала Орр. — Очевидно, произведен запуск.

Фрида Орр находилась в дуге из восьми станций ручного управления, разместившихся в круглом зале мониторинга. Двое операторов, сидевших по обе стороны от Орр, мельком глянули на нее и снова уставились в свои экраны. Они были заняты тщательным изучением бурной погоды на лежавшей под ними планете.

Хулио Эскалера, главный наблюдатель, расположился на своем обычном месте, в середине зала, за всеми восемью станциями, и в данный момент продолжал сверяться с записями в рабочем блокноте.

— Отметь, — велел он Орр, — и зарегистрируй.

Фрида повернулась к Эскалере и покачала головой:

— Вы не поняли, сэр. Этот взлет выглядит несколько иным.

Эскалера вздохнул, осторожно положил блокнот на небольшой столик и подошел к креслу Орр, нервно подкручивая усики: верный признак нетерпения. Орр быстро повернулась и вперила взгляд в монитор, успев заметить, как два соседних наблюдателя обменялись встревоженными взглядами. Занимались бы своим делом!

Эскалера нагнулся к Орр. Близко. Пожалуй, даже чересчур.

— Что это значит: «несколько иным»?

— Это не обычный хвост раскаленных газов, какой бывает при запуске, — пояснила Орр, продолжая пялиться в экран монитора, чтобы, не дай Бог, не поднять глаз на Хулио. Тот тяжело вздохнул.

— Ты не впервые воображаешь, будто алаланы сказали новое слово в космонавтике, Орр.

Орр ощутила, как вспыхнули щеки, но сдержалась. Она не позволит Эскалере вывести ее из равновесия!

— Еще раз повторяю, сэр, этот хвост совсем другой. Яркость, угол траектории…

Эскалера снова вздохнул, придвинул вращающееся кресло и уселся. Бормоча что-то невнятное насчет срочных дел и искреннего желания вернуться к своему чтению, он втиснулся между Орр и наблюдателем слева, наградившим девушку злобным взглядом.