Он посмотрел вперед, и машина рванула с места. «Держись, — сказала она себе, — этот лишь для вида он притворяется вежливым».

Машин на дороге было мало, и вскоре они подъехали к воротам больницы. Они проехали по дорожке и увидели, как солнце с опозданием пробивается через не желающие расступаться облака и устремляет косые лучи на влажные газоны и клумбы цветов. Когда они вошли в палату, Мари-Роз лежала, будто спала, но когда закрылась дверь, она подняла голову.

— Вы когда-либо видели более чудесные черные глаза? — дразнящим голосом сказал Рив, взяв локоть Триши сильными пальцами, словно предупреждая ее быть осторожной, когда оба подходили к постели. «Мы должны быть осторожны», — не без иронии подумала она, ибо кожа вокруг глаз невестки ужасно изменилась в цвете и была испещрена царапинами. Однако ее нос являл собой произведение искусства — маленький, тонкий и без искривления. Рив отпустил руку Триши, и она приблизилась к краю постели, ободряюще улыбаясь Мари-Роз, которая встречала ее вопросительным взглядом.

— Чудесный нос, — сказала она. — Самый красивый нос, который я когда-либо видела. Ты прежде была красивой, но, пожалуй, новый нос сделает тебя самим совершенством. Разве не так, месье?

Триша посмотрела на Рива через кровать, но он уставился на Мари-Роз, которая приподнялась и ухватилась за его руку.

— Я думаю, что ей он понравится. — Он ответил ровным голосом, обхватывая своими пальцами ее маленькие пальчики.

С Тришей в этот момент что-то произошло. Она обнаружила, что сжимает коробку шоколадных конфет, которую принесла, внутри ее пронзила сильная боль, но она не могла определить, в каком именно месте. «Я чокнутая, — с сожалением подумала она, — чтобы позволить такому человеку, как Риву д'Артанону, расстраивать себя». Однако последовавшие слова невестки расстроили ее еще больше.

— Рив, ты — целитель сердец, — сказала она, смотря на него полными любви черными глазами. — Когда ты сделаешь мне пересадку кожи?

Рив рассмеялся:

— Не все сразу, cherie! Разве тебе пока недостаточно совершенно нового носа?

— Да, конечно, а как же мои ужасные шрамы? — жалобно молила она.

— Всему свое время. — Голос Рива звучал низко и успокаивающе. Он погладил ее руку, отпустил ее и посмотрел через постель на Тришу, которая стояла, полная самых худших предположений.

Мари-Роз назвала его целителем сердец. Он также вполне сойдет за сердцееда, если то, что она увидела в глазах невестки, что-либо да значит. Бедный Джереми! Она успокаивала его тем, что чувства его жены к Риву могли бы быть лишь выражением большой благодарности. Теперь она засомневалась. Когда человек в отчаянии, то он хватается за соломинку, которая может стать чем-то более существенным. Мари-Роз была ветреной и упрямой. Она также привыкла действовать по-своему. Может оказаться, что замужество сделает из нее человека, ибо Джереми был серьезен и тверд и, как бы он ее ни любил, никаких глупостей не стал бы терпеть. Что ж, остается только подождать и посмотреть. Она подняла широко раскрытые глаза, которые (если бы только она знала!) встретили задумчивый взгляд Рива полные мольбой.

В этот момент Мари-Роз повернула голову и увидела коробку шоколадных конфет:

— Мои любимые конфеты! О, и мои любимые цветы! Какие очаровательные фрезии. Спасибо, Триша. Ты очень мила. Ты никогда не забываешь, что я люблю. — Она посмотрела на Тришу, ее черные глаза оценивали ее внешность. — На тебе такой красивый шарф. Ты многое успела посмотреть?

— Довольно много, — ответила Триша.

— Думаю, ты тоскуешь по Джереми. Ты была в «Максиме»?

— Нет, туда стоит сходить?

— Непременно. Все идут к «Максиму», когда приезжают в Париж. «Максим» — это Париж, правда, Рив? — Она повернула голову, чтобы привлечь его к разговору. — Ты должен отвезти ее туда.

Рив смотрел на нее некоторое время, потом, сощурив глаза, уставился на Тришу.

— Вас это предложение устраивает, mademoiselle? — холодно спросил он.

К его удивлению, она ответила без тени сомнения:

— В некоторой степени. Я так много слышала о «Максиме».

— Ну, скажем, завтра вечером в восемь часов?

Триша вежливо поблагодарила его, а он бросил взгляд на часы:

— А теперь мне пора идти, если вы позволите. Аu revoir [9], Мари-Роз, mademoiselle.

После его ухода Триша провела большую часть времени с невесткой, которая, как оказалось, перенесла операцию очень хорошо. За несколько минут до ее ухода вошла старшая сестра и передала, что месье Беннет звонит по телефону и его соединят с палатой через регистратуру.

Мари-Роз подняла трубку и скоро уже рассказывала об операции. После недолгого оживленного разговора она передала трубку Трише.

— Он хочет поговорить с тобой, — сказала она.

Его голос звучал довольно весело.

— Прекрасно. Приятно снова слышать твой голос. Как тебе нравится в Испании?

Очевидно, дела у него там шли хорошо и было ясно, что он влюбился в Испанию. Поговорив с ним немного и попросив его беречь себя, она снова передала трубку Мари-Роз.

«Кажется, Мари-Роз была весьма рада слышать голос Джереми, — подумала Триша, позднее вернувшись на виллу. — Похоже, они в конце концов смогут уладить свои разногласия». Она искренне надеялась на это.