Миша глубоко вздохнул и стал заметно преображаться. Ушла смертельная бледность с лица, порозовели губы, он дышал медленно и тихо. Но дышал!..

— Курите? — гневно спросила Рая, придя на кухню. — А лечить кто будет?

Врач и сестра понятливо переглянулись: у девушки психический срыв.

— Вы не волнуйтесь, — голосом доброго Айболита сказал врач, — сейчас мы вам сделаем маленький укольчик.

Айболит был высокого роста, голубоглаз и приветлив. Но от него ощутимо несло спиртным!

— Мне не требуются никакие укольчики! Почему вы не оказываете помощь моему мужу?

— Ему уже никто не поможет, — ответила сестра.

— Ошибаетесь! Он пришел в себя! Идите и посмотрите!

Они, конечно, пошли посмотреть. Исключительно, чтобы собрать свои вещи, подготовить инъекцию…

И каково же было изумление! На кровати, на нескольких подушках, полулежал умерший пациент. Смотрел на них и хлопал глазами! Врач и сестра окаменели от изумления. Это было абсолютно невозможно! Первым пришел в себя врач. Он приблизился к Мише, показал на коричневые потеки на его подбородке и спросил:

— Его тошнило?

— Да, тошнило, — ответила за Мишу Рая. — Вырвало, и сразу стало легче.

— Кардиограмму! — приказал врач сестре.

Когда из аппарата выползла бумажная лента, врач быстро оторвал ее и сравнил с другой лентой, с первой кардиограммой, сделанной полчаса назад. Ему захотелось немедленно выпить! Ударить себя по мозгам, очнуться, разогнать морок того, что не может быть ни при каких обстоятельствах!

— Присядьте! — Сестра участливо подтолкнула ему под коленки стул.

Она увидела, что доктор на грани обморока. А сама не очень удивилась: чего в жизни только не случается. Врач рухнул на стул.

— Как вы себя чувствуете? — спросила сестра Мишу.

— Благодарю вас, кажется, неплохо.

— Вот и славненько! А то было напугали нас. Хорошо все, что хорошо кончается. Сейчас мы послушаем ваше сердечко. Доктор, послушаем? — спросила она тихо, но с нажимом. — Василий Иванович, аппарат мог барахлить. Придите в себя! — добавила шепотом.

— А? Что? — потряс головой врач. — Что мы делаем?

— Вставляйте в уши фонендоскоп и слушайте его сердце, — сквозь зубы, чтобы остальным не было слышно, подсказала сестра.

— Конечно, сейчас!

Доктор послушал сердце Михаила и вновь рухнул на стул. Лицо Василия Ивановича исказилось детской плачущей гримасой: — Ничего не понимаю! Это невозможно! Так не бывает! Абсурд!

Сестра шагнула вперед, спиной загородила от Раи и Михаила растерянного доктора.

— Госпитализироваться будем? — спросила она.

— Нет, нет! — замахал руками Миша.

— А может, стоит? — засомневалась Рая. — Обследоваться не помешает.

— Обследоваться можно и амбулаторно, — сказала сестра.

— Лучше амбулаторно! — подхватил Миша, который ненавидел больницы с их запахом и обстановкой.

Врач по-прежнему оторопело безмолвствовал. Сестра собирала чемоданчик и озвучивала банальные рекомендации. Питаться регулярно, ограничить соль, сахар, мучное и жирное, больше проводить времени на свежем воздухе, также полезна лечебная физкультура…

— Какая на хрен лечебная физкультура? — проговорил доктор. — У него двадцать минут сердце не билось! А сейчас… сейчас…

Сестра подхватила его под локоть, оторвала от стула и поволокла на выход. Выглядело несколько потешно: маленькая женщина буксирует верзилу.

— Если что, вызывайте! — повернув голову назад, через плечо попрощалась медсестра.

На лестничной площадке она хорошенько встряхнула доктора:

— Да приди ты в себя! (В отсутствии больных они были на «ты».) Что такого случилось? Врачебной ошибки нет. Жив-здоров человек и к нам без претензий.

— Он не может быть жив! — упорствовал Василий Иванович.

— Заладил! Своими глазами видели. Ну, техника подвела или слушал ты плохо. Подумаешь!

— Нормально я слушал, и аппарат исправен. А мужик обязан быть покойником, трупом!

— Вася! Живой лучше, чем труп, верно? Так и чего расстраиваться?

Медсестра относилась к тому типу людей, которых чрезвычайно трудно или вовсе невозможно удивить. Познакомь ее с зелененьким человечком, с инопланетянином — не поразится, только спросит: «Вегетарианец? Травой питается? Ишь, какой зеленый!»