Огорченный, он понуро удалился.

В пропасть разрыва хлынули друзья. Джуди Баулс необыкновенно повезло она примчалась раньше всех. Мадлен сама рассказала ей все, и, воспользовавшись привилегией дальнего родства, Джуди пригласила Дугласа на чай к себе в Найтсбридж и без обиняков поговорила с ним по душам. Она обожала говорить по душам с молодыми людьми об их любовных делах; это был, в сущности, единственный вид флирта, который ей разрешал профессор — этот резкий, прямой человек, совершенно непримиримый во всем, что касалось основ супружеской жизни. А у Дугласа был какой-то удивительно приятный цвет лица. Под умелым нажимом Джуди он вынужден был признаться, что не может жить без Мадлен, что ее любовь — свет всей его жизни, что без нее он ничто, а с ней способен завоевать весь мир. Джуди лезла из кожи вон, защищая Мадлен, и довела Дугласа до того, что он начал покрывать поцелуями руку доброй самаритянки. При этом она заметила, как золотятся волосы у него на висках. Милый, растерянный мальчик, и такой простодушный. Это был чудесный, волнующий, богатый переживаниями день для Джуди!

И само собой разумеется, что Джуди, которая уже давно была одержима идеей путешествия в фургоне со "степными ветрами", "вольной дорогой" и прочими прелестями "цыганской жизни", воспользовалась очаровательными любовными неурядицами в романе подруги, чтобы привести в исполнение свой план и уговорить упиравшегося мужа устроить встречу с Дугласом; все это она по секрету поведала миссис Гидж…

Дуглас не знал, что делать. Он отказался было от мысли о Франции, поехал отдохнуть и развлечься в Шонтс, но, претерпев здесь жестокую обиду, неожиданно вернулся в воскресенье в Лондон, уложил чемодан и выедал во Францию. В понедельник днем он был уже в Реймсе. Но тут его остановил образ Мадлен: с каждой разделяющей их милей он становился все прекраснее, таинственнее и притягательнее. И капитан Дуглас начал довольно неуклюже оправдываться перед военным репортером "Дейли экспресс", с которым они должны были присутствовать при испытаниях.

— Тут, конечно, замешана женщина, дружище, — ответил репортер, — и уезжать сейчас очень глупо, но вы ведь все равно сбежите, и, по правде сказать, я вас понимаю.

Дуглас помчался обратно в Лондон и, как и предполагала Джуди, поспешил к месту встречи.

И вот перед ним в блеске солнечного дня появилась Мадлен — счастливая, гордая и прекрасная; глаза ее смеялись, а на губах дрожала улыбка, ветерок играл выбившимися прядями ее чудесных волос и чем-то восхитительно голубым, что, трепеща, обрисовывало ее стройную фигуру; и на миг капитану показалось, что, бросив маневры и возвратившись в Англию, он поступил совершенно правильно и даже великолепно…

Это свидание оказалось точно таким же, как все их прежние встречи. Вернуться к ней — вот что было вершиной его страстных и нежных мечтаний, видеть ее — означало пережить счастливейший миг, а потом вновь начались беспрерывные раздоры и обиды.

По дороге в Лондон ему казалось, что быть с ней — величайшее блаженство, и когда они, понемногу отставая от супругов Баулс и Гидж, спускались к гостинице "Красное Озеро", он вдруг обнаружил, что страстно уговаривает ее стать его женой и очень огорчен ее непонятной уклончивостью.

Как подобает хорошо воспитанному англичанину, он очень старался сохранять спокойствие, не слишком размахивал руками и стискивал зубы, сдерживая волнение, а она плыла рядом в своем голубом наряде, который с удивительной прозорливостью сшила нарочно для этих ветреных высот по образцу Боттичеллиевой "Весны". Он умолял ее выйти за него как можно скорее: он не может жить без нее, не знает ни минуты покоя. Он вовсе не собирался все это говорить, когда ехал сюда; он вообще не мог припомнить, собирался ли он что-нибудь говорить, но теперь, когда она была рядом, он только это и мог ей сказать.

— Но, дорогой мой мальчик, как же мы можем пожениться? — сказала она. Что станет тогда с моим и вашим будущим, с вашей и моей карьерой?

— Я отказался от карьеры! — воскликнул капитан Дуглас, и в голосе его впервые явственно зазвенело раздражение.

— Не будем ссориться! — воскликнула она. — Зачем заглядывать так далеко? Будем счастливы сегодня. Насладимся чудным днем, солнцем, зеленью, красотой природы. Давайте ловить эти минуты. У нас осталось так мало дней, когда мы можем быть вместе. И каждый… каждый из них должен стать жемчужиной… Взгляните, как клонит ветерок эти высокие сухие стебли словно низкие, широкие волны расходятся кругом.

Она была истинным произведением искусства — при ней исчезало время, долг и обязанности.

Несколько минут они шли молча. Затем капитан Дуглас сказал:

— Все это прекрасно — природа и все прочее, но человек хочет знать, что его ждет.

Она ответила не сразу:

— Вы, наверно, сердитесь, что вам пришлось уехать из Франции?

— Ни капельки, — отважно возразил капитан. — Я убежал бы откуда угодно, лишь бы вернуться к вам.

— Хотела бы я знать…

— А разве я не убежал?

— Хотела бы я знать, со мною ли вы, когда мы вместе… О, я прекрасно понимаю, что я вам нужна! Я знаю, что вы влюблены в меня. Но ведь истинное счастье — это любовь. Может ли хоть что-нибудь сравниться с любовью?

Так они беседовали, пока не очутились под сенью буков. Здесь доблестный капитан решил перейти от слов к делу. Он целовал ей руки и искал ее губы. Она мягко отстранялась.

— Нет, — говорила она, — только если вы любите меня всем сердцем.