– Садись, – сказал он и продолжал некоторое время изучать – именно «изучать» – документ. Затем он отложил его в сторону. – Ну так в чем же все-таки дело, Вероника? – спросил он с подчеркнутой иронией, насмешливо глядя на нее поверх очков.

Анна-Вероника была в бодром, приподнятом настроении, она не последовала приглашению отца и не села. Она продолжала стоять на коврике перед камином и смотрела на отца.

– Послушай, папа, – начала она очень рассудительно, – понимаешь, я должна пойти на этот бал.

Тон отца стал еще более насмешливым.

– А почему? – вкрадчиво спросил он.

Она ответила не сразу.

– Ну… Не вижу причин, почему бы мне не пойти.

– А я, представь себе, вижу.

– Так почему же мне не пойти?

– Это неподходящее место, и люди собираются там неподходящие.

– Но, папа, ты же не знаешь ни этого места, ни людей.

– И вообще это непорядок; нехорошо, неприлично, недопустимо, чтобы ты провела ночь в каком-то лондонском отеле. Какая нелепая идея! Не могу понять, что тебе втемяшилось, Вероника!

Уголки его рта недовольно опустились, он склонил голову набок и посмотрел на нее поверх очков.

– Но почему же недопустимо? – спросила Анна-Вероника, взяв с камина трубку и вертя ее в руках.

– Это же ясно! – отозвался он укоризненно и раздраженно.

– Видишь ли, папа, я не считаю это недопустимым. И тут мне хочется с тобой поспорить. Вопрос, в конце концов, сводится вот к чему: можешь ли ты мне предоставить самой заботиться о своем благе или нет?

– Судя по этой твоей просьбе – нет.

– А я думаю – да.

– Пока ты живешь в моем доме… – начал он и вдруг замолчал.

– Ты намерен обращаться со мной так, как будто я уже не оправдала твоего доверия… По-моему, это нехорошо.

– Ну, знаешь, твои представления о том, что хорошо… – Он не договорил. – Слушай, моя дорогая, – принялся он терпеливо ее урезонивать, – ты еще ребенок, ты совсем не знаешь жизни, не знаешь ее опасностей, ее неожиданностей. Ты воображаешь, будто все в мире ужасно безобидно и просто и так далее. А в действительности это не так. И вот в чем твоя ошибка. В некоторых вещах, во многих вещах ты должна полагаться на старших, ибо они лучше знают жизнь, чем ты. Мы с твоей тетей все обсудили. Вот как обстоит дело. А теперь можешь идти.

На мгновение разговор прервался, Анна-Вероника старалась, несмотря на возникшие сложности, сохранить, твердость и не растеряться. Она повернулась к отцу боком и лицом к огню.

– Понимаешь, отец, – заговорила она снова, – тут не только вопрос об этом бале. Я хочу пойти туда потому, что это расширит мой кругозор, потому что, мне кажется, там будет интересно, и я увижу что-то новое. Ты говоришь – я совершенно не знаю жизни. Должна быть, ты прав. Но как же я узнаю ее?

– Надеюсь, что некоторых вещей ты никогда не узнаешь, – сказал он.

– Не уверена. Я хочу узнать, и как можно больше.

Он издал какое-то сердитое восклицание, задымил своей трубкой и потянулся к бумагам, перевязанным розовой тесемкой.

– Так и будет. Именно это я и собиралась тебе сказать. Я хочу быть человеком; я хочу увидеть жизнь и узнать ее, и Не нужно меня оберегать, словно какое-то создание, слишком хрупкое для жизни, которое держат, точно в клетке, в каком-то тесном уголке.

– В клетке! – воскликнул он. – Разве я возражал, когда ты захотела учиться в колледже? Разве не позволял уходить и приходить в приличное для девушки время? Наконец, ты же завела себе велосипед!

– Гм… – пробормотала Анна-Вероника. – Но я хочу, чтобы ко мне относились серьезно. В моем возрасте девушка – вполне взрослый человек. Я хочу продолжать свои университетские занятия в соответствующих условиях, ведь я уже окончила среднюю школу. И притом неплохо. Пока я еще ни на одном экзамене не засыпалась. А Родди засыпался на двух…

– Послушай, Вероника, – перебил ее мистер Стэнли, – давай будем говорить в открытую. Ты не поступишь на эти богопротивные курсы Рассела. Ты будешь учиться только в Тредголдском колледже. Я все продумал, и тебе придется смириться. Тут есть целый ряд соображений. Пока ты живешь у меня, ты должна подчиняться моим взглядам. Ты заблуждаешься даже относительно места этого человека в ученом мире и характера его работы. В Лаундине есть люди, которые смеются над ним, просто смеются. И я сам видел работы его учеников – они поразили меня. Ну… они граничат с непристойностью. Ходят также всякие слухи насчет его ассистента Кейпса. Так или иначе. Это человек, который не довольствуется своей наукой, он пишет еще статьи для ежемесячных обозрений. Словом, решено: ты туда не поступишь.

Молодая девушка выслушала это заявление молча, она смотрела, опустив голову, на пламя газового камина, но на ее лице, обращенном к камину, появилось упрямое выражение, вдруг подчеркнувшее скрытое сходство между дочерью и отцом. Затем она снова обратилась к мистеру Стэнли, и губы ее задрожали:

– Значит, когда я окончу колледж, мне предстоит вернуться домой?

– По-моему, это вполне естественно.

– И бездельничать?

– Молодая девушка найдет себе дома немало дел.