– Отлично, – сказал Женя. – А теперь ме-е-едленно опусти ствол.

Савельев не пошевелился. Он перестал рыскать глазами и пристально уставился в одну точку где-то над моей головой. Все правильно, рассматривает свое отражение в стекле. И почему оно не разбилось вместе с остальными!

– Это что это за игрушка? – спросил рядовой, скосив глаза в сторону дрели.

– Это? – с готовностью откликнулся Женя. – Прототип плазменного турбогенератора «RGB-90210». Ну что, поиграем?

– Да? А что это у него за штука сзади торчит? – не сдавался рядовой.

Сзади у электродрели, как и положено по инструкции, даже не торчал, а безвольно свисал шнур питания с вилкой на конце.

– Эта штука… – сказал Ларин и замолчал, как бы сдерживая готовые вырваться наружу эмоции. – Если ты сейчас же, пока ясчитаю до трех, не опустишь ствол, эта штука будет торчать из твоей задницы!

Дуло автомата дрогнуло.

– И учти, я заканчивал физматшколу!

Дуло медленно опустилось.

Оказавшийся в нужное время в нужном месте Петрович бережно принял автомат из рук Савельева.

– Н-ну вот, – с нервным смешком сказал Ларин. – Я же говорил: пригодится. А вы все – не пригодится, не при… – и вдруг всхлипнул, – годится…

Руки его, еще мгновение назад твердые и спокойные, как у хирурга, зашлись противной мелкой дрожью. Женя присел-как-упал рядом со мной, уронив дрель себе на колени.

– Ведь пригодилась же? Пригодилась?

– Паша-Пашенька! – Лида опустилась по другую сторону от меня, и я буквально кожей ощутил исходящую от нее волну сочувствия. – Тебе очень больно?

Я заглянул в ее глаза и улыбнулся.

– Терпимо.

– И кобуру сымай! – напомнил Петрович.

Не дожидаясь, когда Савельева окончательно разоружат, я ударил его ногой, поскольку моя здоровая рука в данный момент обнимала вздрагивающие Женины плечи. Мне почему-то казалось, что ударить рядового сейчас, пока он еще при оружии и с развязанными руками, будет честнее. Попал я в солнечное сплетение. Савельев издал сдавленный стон и скрежетнул зубами, но устоял на ногах. Не знаю, кому из нас было больнее – резкое движение отозвалось болью в раненом плече, – но на душе у меня, во всяком случае, заметно полегчало.

– Смотри-ка, «тэтэшка»! – перестав всхлипывать, сказал Женя. – Не знал, что их теперь ментам выдают.

– Не теперь, раньше выдавали, – авторитетно заметил Петрович. – Почитай, лет двадцать как сняли с вооружения. У него убойная сила знаешь какая? Троих навылет прошибает! Подержи-ка. – Он передал Ларину пистолет вместе с портупеей. – Теперь ремешочек, пожалуйста, – а когда рядовой закончил вытягивать ремень из шорт, сказал: – Связать бы его надо. На всякий, накх, пожарный.

Кожаным ремнем Савельеву стянули руки за спиной. Связанный, без кобуры и автомата, рядовой выглядел беззащитнее и как-то моложе. Однако ни капли жалости к нему я не испытывал. Жалость – привилегия физически здоровых.

Обыск Савельева не занял много времени. Кроме трубки радиотелефона и запасной обоймы к «ТТ», в карманах его шорт был обнаружен единственный предмет – причудливая загогулина, в которой сам связанный после недолгих уговоров опознал универсальный ключ. «Он что же, любую дверь здесь открыть может?» – вкрадчиво спросил Петрович, на что рядовой ответил: – «Вубую, вубую, товко ноф отпуфтите, фволощи!»

– Коллеги! – воззвал Евгений. – В моей светлой, в сущности, голове только что родился план номер шесть по захвату поезда! Я бы назвал его… – Он принялся ощупывать взглядом потолок. – Назвал бы его… Ну, я бы его назвал…

В этом месте его речь была прервана режущим слух на неровные металлические полосы голосом, донесшимся из динамика:

– Точно! – воскликнул Ларин и в возбуждении щелкнул пальцами. – Ну-ка, дай-ка! – Он забрал у Игорька коробочку радиотелефона, которую тот с интересом рассматривал, оставив взамен белую милицейскую сбрую вместе с кобурой. Игорек незамедлительно во все это нарядился. Из-за невысокого роста мальчика кобура, которая должна была болтаться подмышкой, опустилась ему на талию. Игорька это, похоже, вполне устраивало.

– Так как, ты говоришь, связаться с твоим начальством? – как бы между делом обратился Женя к угрюмо потупившемуся Савельеву.

– Это зачем? – с подозрением спросил тот.

– Для переговоров о выдаче заложника.

– А мы заложников того… – Рядовой шмыгнул покрасневшим носом. – Не берем.

– Зато мы берем, – сказал Женя. – Тебя, кстати, зовут как?

– Вячеслав… Слава… Славик… – на глазах деградировал Савельев.