Шрифт:
Мы помогли ему перенести тело во двор похоронного бюро.
— Спасибо, мальчики. — Он снова засмеялся и поправил себя: — Нет, спасибо, парни. — И протянул каждому по четвертаку.
Макси сказал:
— Были рады помочь вам, дядюшка. Дайте мне знать, если мы снова вам понадобимся.
Дядя с любовью взглянул на Макса:
— Когда вырастешь, станешь большим человеком. — Он одобрительно похлопал его по спине.
— Спасибо за поездку и за все остальное, — сказал я.
— Не за что. Пока, ребята. — Дядя Макси с улыбкой посмотрел нам вслед.
Мы вошли в кондитерскую Джелли, пыхтя сигарами и чувствуя себя важными людьми. Патси, Доминик и Косой уже находились там и ждали нас. Патси крикнул:
— Эй, крутые парни, где вы были?
Макси бросил свой четвертак на прилавок и сказал:
— Лимонад и пирожные на всех.
За прилавком в грязном фартуке, обернутом вокруг широкой талии, стоял сын Джелли, Толстяк Мо. Он подобрал монету и стал внимательно ее рассматривать.
Патси сердито фыркнул:
— Ты что там рассматриваешь, Толстяк?
Мо пробормотал извиняющимся тоном:
— Ничего, Пат, ничего.
— Отлично, тогда тащи скорее лимонад.
Мы сидели на стульях и с шумом всасывали мягкий крем с русских шарлоток. Мы глазели на электрическую машину для взбивания коктейлей — это была сенсационная новинка для Ист-Сайда.
В дверях появились Джейк Проныра, Гу-Гу и Труба, наши новые друзья с Брум-стрит. Мы обменялись приветствиями.
Джейк спросил:
— Ну что, ребята, не хотите послушать хорошие стихи?
— Стихи? — с сомнением переспросил Макси. — Ты что — поэт?
— У Джейка всегда есть новые стихи и шутки, — сообщил Труба. — Он сам их придумывает.
— Да, грязные штучки, — подтвердил Гу-Гу. — Но классные.
— Такие стоит послушать, — согласился я.
— Ладно, валяй. — У Макса был скучающий вид.
Мы развернулись на стульях, повернувшись лицом к Джейку. Он встал перед нами в позу. С улыбкой на чумазом лице он продекламировал:
Хорошая девочка сказала плохой: «Хорошей быть трудно, боже ты мой». Плохая хорошей ответила вдруг: «И мне было трудно, мой друг».Он остановился. Он ждал нашего одобрения.
— Это все? — спросил Макси.
— Да. Вам понравилось? — с надеждой спросил Джейк.
— Дерьмо, — ответил Макси.
Джейк выглядел совершенно убитым.
Труба предложил:
— Попробуй свою шутку, Джейк.
Тот воспрянул духом и снова обнадеженно заулыбался.
— Что общего между Ист-Ривер и женскими ногами?
Никто из нас не знал ответа.
— Чем выше поднимаешься, тем лучше.
Он улыбнулся нам, пытаясь прочесть одобрение на наших бесстрастных лицах.
Мы стали молча прихлебывать лимонад. Труба заметил на прилавке коробку с пирожными. Они втроем поспешили к ней.
Толстяк завопил:
— Эй, ребята, уберите руки. У вас есть монеты?
Труба вытащил долларовую купюру. Джейк Проныра взял ее у него из рук и помахал в воздухе.
Он обратился к нам:
— Ребята, не хотите еще пирожных?
Мы взяли по две штуки на каждого.
Макс спросил:
— Откуда у вас зелень, пацаны?
— Труба обработал одного пьянчугу на Бауери-стрит.
Джейк с гордостью обнял Трубу за плечи.
— А, он был тюфяк, — скромно сказал коротышка Труба. — Я стянул у него еще вот это.
Он показал большой нож.
Я вспомнил про О’Брайена и его нож «специальных знаний», который нужен для достижения успеха. Я увидел в этом что-то вроде знамения. Такой нож должен принадлежать мне. Я должен иметь его у себя. Он даст мне магическую власть, подумал я.
— Можно мне посмотреть, Труба?
Он протянул его мне. Это был нож на пружине и с кнопкой, немецкого производства. Он издал чудесный звук, и из рукоятки выскочило широкое сверкающее лезвие. Тут не могло быть никаких вопросов. Этот нож должен стать моим. Я продолжал открывать и закрывать его под носом у Трубы. Он встревоженно пятился назад.
Макси посмотрел на меня. Он сказал:
— Тебе нравится эта штука, Лапша? Хочешь оставить ее у себя?
— Да, классная вещица.
— Ну так оставь себе, она твоя. Правда, Труба?
Макси повернулся со сладкой улыбкой к Трубе и Джейку Проныре. Они поняли, что улыбочка Макса и мое поведение ничего хорошего им не предвещают. Патси приблизил лицо к Трубе и прорычал:
— Ты ведь подаришь его Лапше, правда, Труба?
Доминик и Косой стояли у них за спиной, готовые к действию. Я продолжал смотреть на Трубу и пощелкивать лезвием возле его горла. На мгновение в кондитерской Джелли воцарилось напряженное молчание. Наконец Джейк нарушил его добродушным смехом: