«Претенциозно, – подумала Кейт, – но, без сомнения, эффектно».

Толпа гостей, как зачарованная, не сводила глаз с громадного изображения Хайрема, а по залу растекались волны музыки лета семидесятилетней давности.

– А теперь, – произнес Хайрем с щедростью шоумена, – я считаю, что достиг цели всей моей жизни. Я предлагаю всем за что-нибудь взяться – хотя бы за руку соседа.

Пол стал прозрачным.

Неожиданно повиснув над пустотой, Кейт покачнулась. Глаза обманывали ее, хотя под ногами у нее по-прежнему находился прочный пол. Шквалом пронесся по залу нервный смех, несколько вскриков, нежный звон разбитого стекла.

С удивлением для себя Кейт обнаружила, что ухватилась за руку Бобби. Она чувствовала под пальцами крепкие мышцы. Бобби накрыл ее руку своей – скорее всего, безотчетно.

Она не стала отдергивать руку. Пока.

Она словно бы парила над звездным небом. Казалось, зал перенесся в космос. Но эти «звезды», разбросанные на фоне черного неба, были собраны и замкнуты в кубическую решетку, образованную едва заметными лучами многоцветного света. Глядя внутрь этой решетки, на исчезающие вдали образы, Кейт чувствовала себя так, будто заглядывала в бесконечно длинный туннель.

По-прежнему окутанный музыкой, которой искусно были приданы легкие отличия от оригинальной записи, Хайрем проговорил:

– Вы смотрите не на небо, не в космос. Вы смотрите вниз, в самую глубь структуры материи. Это кристалл алмаза. Белые точки – атомы углерода. Линии соединения – силы валентности, которые их соединяют между собой. Я хочу подчеркнуть: все, что вы увидите в сильно увеличенном виде, не является имитацией. За счет современных технологий – например, с помощью сканирующего электронного микроскопа – мы можем получать изображения материи даже на таком, самом фундаментальном уровне. Все, что вы видите, реально. А теперь – продолжим.

Зал заполнили голографические образы. Казалось, будто он со всеми гостями погрузился внутрь решетки и немного уменьшился. Атомы углерода висели над головой Кейт, похожие на серые надувные шары. Внутри их были заметны мучительные намеки на наличие структуры. И повсюду вокруг Кейт пространство искрилось. Вспыхивали светящиеся точки – и тут же гасли. В этом была необычная красота. Казалось, будто плывешь через облако светлячков.

– Вы смотрите на космическое пространство, – сказал Хайрем. – На «пустое» пространство. Это то, что наполняет Вселенную. Но сейчас мы видим космос с гораздо более высоким разрешением, чем то, на которое способен глаз человека. Это уровень, на котором видны отдельные электроны, и на этом уровне приобретают важность квантовые эффекты. «Пустое» пространство на самом деле наполнено. Оно наполнено флуктуирующими энергетическими полями. А эти поля проявляют себя как частицы: фотоны, электронно-позитронные пары, кварки… Они вспыхивают на краткие мгновения, зажженные накопившейся масс-энергией, а потом исчезают, когда о себе заявляет закон сохранения энергии. Мы, люди, видим пространство, энергию и материю с огромной высоты, как астронавт, летящий над океаном. Мы слишком высоко для того, чтобы разглядеть волны и пену на их гребнях. Но они существуют. И пока мы еще не добрались до конечной цели нашего путешествия. Советую всем крепче держать бокалы, ребята.

И снова изображение резко увеличилось. Кейт попала в недра одного из атомов углерода и словно бы стала парить внутри стеклянной линзы. В самом центре линзы находился плотный блестящий ком – сгусток сплюснутых шаров. Ядро? А эти шары – протоны и нейтроны?

Ядро полетело прямо на Кейт. Со всех сторон послышались вскрики. Не выпуская руку Бобби, Кейт постаралась не вздрогнуть, когда о нее ударился один из нуклонов.

А потом…

Тут не было форм. Ни форм, ни какого-то определенного света, никаких цветов, кроме кроваво-багряного. И все же было движение – медленные, едва заметные бесконечные извивания, подчеркнутые всплывающими и лопающимися пузырьками. Казалось, будто кипит какая-то противная густая жижа.

Послышался голос Хайрема:

– Мы добрались до того, что физики называют пределом Планка [7] . Сейчас параметры увеличения в двадцать раз выше, чем раньше, когда мы находились на уровне виртуальных частиц. На данном уровне у нас даже не может быть уверенности в самой структуре пространства: топология и геометрия перестают существовать, пространство и время теряют связь между собой. На этом, самом низшем из всех уровней, во времени не было последовательности, а в пространстве – порядка. Единство пространства-времени было разорвано силами квантовой гравитации, и пространство превратилось в бурлящий вероятностный бульон, испещренный «червоточинами». Вот именно, «червоточинами», – подчеркнул Хайрем. – То, что мы видим перед собой – это устья «червоточин», спонтанно формирующихся, пронизанных электрическими полями. Пространство – это нечто такое, что мешает всему находиться на одном и том же месте. Верно? Но на этом уровне пространство обладает высокой зернистостью, и мы уже не можем доверять ему такую работу. Поэтому «червоточина» может соединить любую точку в этой маленькой области пространства-времени с любой другой точкой – где угодно: в центре Сиэтла, в австралийском Брисбене, на звезде Альфа Центавра. Все выглядит так, словно спонтанно возникают и исчезают мостики пространства-времени.

Его гигантское лицо подбадривающе улыбалось толпе гостей.

«Я понимаю в этом не больше вас, – словно бы говорило изображение с экрана. – Вы уж поверьте».

– Мои сотрудники потом смогут рассказать вам об этом подробнее – настолько профессионально, насколько вы в состоянии будете впитать эту информацию, – продолжал он. – Гораздо важнее то, что мы намереваемся со всем этим делать. Говоря просто, мы собираемся проникнуть в эту квантовую пену и выудить оттуда нужную нам «червоточину», а именно – «червоточину», связывающую нашу лабораторию в Сиэтле с таким же учреждением в Австралии, в городе Брисбене. И как только мы ее стабилизируем, эта «червоточина» образует линию связи, по которой мы будем передавать сигналы – пульсирующий свет. И это, дамы и господа, – основа новой революции в области коммуникаций. Никаких дорогостоящих спутников, атакуемых микрометеоритами и постепенно сходящих со своих орбит, никаких удручающих задержек во времени, никаких жутких перегрузок – мир, наш мир, наконец будет по-настоящему связан.

Виртуальная рок-группа продолжала играть, но публика загомонила. Некоторые начали выкрикивать:

– Невозможно!

– «Червоточины» неустойчивы! Это всем известно!

– Под воздействием накладывающегося излучения «червоточины» мгновенно закроются!

– Не может быть, чтобы вы всерьез…

Громадное лицо Хайрема с высоты взирало на бурлящую квантовую пену. Он щелкнул пальцами. Квантовая пена исчезла, ее сменил единственный объект, повисший в темноте под ногами у гостей.

По залу пронесся тихий вздох.