Я повернулся к нему и сказал: "Так все, что ты почувствовал, — это легкая досада? Но иногда же ты бываешь зол или расстроен?" "Вообще-то нет, — ответил он. — Конечно, многое может вызвать это чувство, но такого почти никогда не случается". Тогда я спросил: "А помнишь то время, когда IRS забрала четверть миллиона долларов и это оказалось ошибкой!? Разве ты не потерял два с половиной года, чтобы вернуть эти деньги? Разве это не вызвало у тебя негодования?" Мой второй коллега тоже вставил: "Разве ты не был ВНЕ СЕБЯ ОТ ЯРОСТИ?" "Нет, — ответил тот, — это меня не огорчило. Разве что я был немного раздосадован". Раздосадован? Это слово показалось мне глупейшим из когда-либо слышанных мною слов! Я бы никогда не употребил подобное слово для описания своего эмоционального напряжения. Как мог этот богатый и преуспевающий бизнесмен употреблять слово "раздосадован" и сохранять невозмутимое выражение лица? И вот вам ответ — он не сохранял невозмутимое выражение лица! Похоже было, что он забавляется, говоря о вещах, которые могут довести меня до сумасшествия.

Я не мог скрыть удивления: "Если бы я употребил это слово для описания своих эмоций, то как бы себя почувствовал? Неужели я смог бы улыбаться в тот момент, когда обычно бываю потрясен? Пожалуй, над этим следует поразмыслить." В последующие дни меня по-прежнему занимала мысль, как бы попробовать использовать языковые модели моего друга и посмотреть, какое это окажет влияние на мою эмоциональную сферу. Что произойдет, если в один прекрасный момент, когда я буду действительно разгневан, я подойду к кому-нибудь и скажу: "Это поистине досадно"? Одна мысль об этом вызывала у меня смех — до того это было забавно. Шутки ради я решил попробовать.

Первая же возможность пустить в ход это слово появилась у меня, когда однажды, после длительного полета, я приехал в отель.

А поскольку один из моих служащих не удосужился заказать мне номер заранее, я имел удовольствие простоять у регистрационного стола лишних пятнадцать или двадцать минут в состоянии сильной физической усталости и эмоционального спада. Клерк не спеша потащился к своему месту и начал набирать на компьютере мое имя с такой медлительностью, которая вызвала бы раздражение даже у улитки. Я почувствовал, как у меня внутри закипает "легкая досада", поэтому повернулся к клерку и сказал- "Конечно, я понимаю, что это не ваша вина, но сейчас я очень устал и хочу поскорее попасть в свой номер, так как боюсь, что, чем дольше я буду здесь стоять, тем больше буду РАЗДОСАДОВАН".

Клерк посмотрел на меня каким-то ошеломленным взглядом и вслед за тем расплылся в улыбке. Я улыбнулся ему в ответ, моя модель озлобления была разрушена. Эмоциональный вулкан, назревавший внутри меня, мгновенно остыл, и произошло две вещи: во-первых, я получил удовольствие от тех нескольких минут, которые провел с клерком, и, во-вторых, ускорил его работу. Могло ли оказаться достаточным определение моих чувств другими словами для разрушения прежней модели поведения и действительного изменения моего настроения? Неужели это действительно так легко? Вот так находка.

В течение следующей недели я старался применять это новое слово где только можно. Каждый раз я обнаруживал, что, произнося его, я воздействую на снижение эмоциональной интенсивности своих чувств. Иногда это вызывало у меня смех, в худшем случае мое желание взорваться гневом переходило в чувство легкого огорчения. За две недели это слово стало для меня привычным, то есть первым вариантом при описании моих эмоций, и я заметил, что больше уже не впадаю в прежнее озлобленное состояние. Это слово становилось все более и более привычным и приятным, чем какое-либо из всех известных мне слов этого плана. Я понял, что, изменяя привычный лексикон, я изменяю, или трансформирую, свой опыт; я стал использовать то, что впоследствии назвал трансформационной лексикой. Постепенно я начал экспериментировать с другими словами и обнаружил, что, употребляя достаточно убедительные слова, могу мгновенно снизить или повысить интенсивность любого чувства.

Как же происходит этот процесс? Давайте представим, как пять ваших чувств направляют ряд ощущений в ваш мозг. Вы получаете визуальный, слуховой, кинестетический, обонятельный и вкусовой стимулы, и все они трансформируются вашими органами чувств во внутреннее ощущение. Однако их еще следует собрать по категориям. Но откуда мы знаем, что означают эти образы, звуки и другие ощущения? Одним из самых действенных способов, благодаря которым человек может научиться быстро определять, что означают эти чувства (страдание или удовольствие), является создание для них ярлыков, известных нам с вами как "слова".

Проблема в следующем: все ощущения приходят к вам через этот канал, просачиваясь, как густая жидкость, через узкое горлышко, образуя при падении различные формы, называемые словами. Горя желанием побыстрее принять решение — вместо того чтобы использовать все приемлемые слова и находить наиболее подходящее и точное описание, — мы часто заталкиваем свой опыт в расслабляющую форму и получаем привычные, излюбленные трафареты, которые формируют и преобразуют наш жизненный опыт. К сожалению, большинство из нас сознательно не оценивают воздействие слов, которые мы привыкли употреблять в речи с детства. Проблема возникает, когда мы начинаем заполнять любую форму негативного ощущения такими словами, как "разъяренный", "подавленный", "униженный" или "незащищенный". И это слово может не отражать в точности действительного события. В тот момент, когда мы пускаем в ход эту "форму", ярлык, который мы вешаем на то или иное событие, и становится нашим опытом. То, что было "маленькой загвоздкой", становится чем-то "разрушительным".

Например, мой знакомый, представитель руководящего состава фирм, употреблял слова "разъяренный" и "взбешенный". Я определял это же состояние словами "разозленный" или "расстроенный", а мой друг употреблял в этой ситуации слово "раздосадованный". Интересно то, что каждый из нас, как я выяснил, использовал те же самые образцы слов для описания разных неприятных случаев. Необходимо напомнить, что у всех нас одни и те же чувства, но то, как мы их выражаем, — форма или слово, которое мы для него используем, — и становится нашим опытом. Позднее я обнаружил, что, используя "форму выражения" моего друга (слово "раздосадован"), я мгновенно мог изменить интенсивность действия той или иной ситуации. И все начинало выглядеть иначе. В этом суть трансформационной лексики: слова, которые мы применяем к нашим ситуациям, становятся нашим опытом. Таким образом, мы должны сознательно выбирать слова, которыми пользуемся для описания нашего эмоционального состояния, или будем страдать от еще большей боли из-за неосознанного нагнетания чувств.