Дождавшись утра, начальник штаба лейтенант Оборотов вывел две стрелковые роты к Белому логу и расположил их вокруг поля. К двенадцати часам туда прибыли Шестаков, комиссар и начальник разведки.

Мы стояли на окраине села и напряженно вслушивались в небо. День выдался ясный, солнечный. Сверкающая белизна снега слепила глаза. Гул моторов возник как-то внезапно. И вот из-за леса вынырнули два серебристых самолета с красными звездами на крыльях. Они пронеслись над нашими головами, сбросили на поле груз и, развернувшись на обратный курс, снова скрылись за верхушками деревьев. Потом оттуда донесся грохот взрывов и треск пулеметных очередей. Это, должно быть, действовали [235] уже наши штурмовики. Мы знали, что там, за рощей, проходит шоссе, по которому сейчас движутся колонны отступающего противника.

Я одним из первых оказался возле двух упаковок, сброшенных с самолетов. В них оказались медикаменты и бинты. Как раз то, что нам требовалось.

В последующие три дня мы приняли ещё шесть контейнеров, в основном с боеприпасами. А в двух последних нам сбросили... сапоги. Когда начальник штаба доложил об этом командиру, я в шутку добавил:

— Значит, нам предстоит дальняя дорога.

Шестаков многозначительно усмехнулся, но ничего не ответил. Он заговорил с разведчиками, которым удалось установить живую связь с армейской разведкой. Они встретились с ней недалеко от города Новый Быхов. Выслушав их доклады, командир раскурил погасшую трубку и снова загадочно ухмыльнулся. Потом как-то не совсем по-военному сказал:

— За выполнение задания благодарю, но эта связь уже не для нас. Нам придется до самого Берлина топать впереди фронта. Начштаба! Готовь людей!

* * *

Усакинские леса мы покидали с грустью. Без малого год базировался здесь «Славный». Совместные боевые операции, особенно тяжелые февральские бои, еще больше укрепили нашу дружбу с партизанами Могилевщины.

На берег Ольсы проводить наш отряд пришли секретарь обкома партии Д. С. Мовчанский, заведующий отделом пропаганды И. П. Крысковец, командир военно-оперативной группы подполковник С. Г. Сидоренко-Солдатенко... В руках этих мужественных людей сосредоточилось политическое и военное руководство целой партизанской армией. Вместе с их людьми бойцы «Славного» выходили ночью 3 августа 1943 года на глубинные магистрали врага, чтобы сковать переброску его резервов в район ожесточенных боев на Курской дуге. С партизанами Могилевщины мы взаимодействовали и на втором этапе «рельсовой войны» — в сентябре — октябре 1943 года...

Трогательным было прощание с партизанскими медиками. Вначале медико-санитарную службу при подпольном обкоме возглавлял военврач Г. И. Загорский, а затем Н. П. Книга. Хорошо знали в лесу и врача Николая Григорьевича [236] Белого из десантной группы майора Гнеденко. В ближайшем к нам 760-м отряде успешно врачевала Надежда Аркадьевна Высоцкая. Ее врачебная землянка была и своеобразным концертным залом: раненые и больные партизаны частенько слушали здесь задушевные песни и хлесткие частушки. Сочиняли их муж Высоцкой — поэт Леонид Константинович и баянист Михаил Быкадаров, который до войны руководил ансамблем песни и пляски 109-го казачьего полка. Стихи и музыка, звучавшие в партизанском лазарете, были хорошим дополнением к медикаментам, помогали раненым легче переносить страдания.

За Березину уходили мы не одни. Вместе со «Славным» туда отправлялся и 121-й партизанский полк майора Османа Касаева. Он должен был догнать один из своих отрядов, возглавляемый В. П. Дрожниковым, который по решению Белорусского ЦК уже двинулся в район Белостока.

К Березине подошли ночью. Дувший с реки холодный ветер вздымал тучи снега. И все-таки эта злая метель нас радовала. Мы надеялись, что лед на реке за ночь окрепнет и позволит нам без опасений форсировать ее на рассвете. Однако, когда разведчики донесли, что многие населенные пункты на западном берегу заняты противником, командир решил переправляться немедленно.

Переправа оказалась тяжелой и отняла немало времени. Бойцам приходилось перескакивать через многочисленные трещины, некоторые оступались и попадали в промоины. Скот и обоз нам пришлось оставить. На правый берег сумели перетащить лишь пушку да несколько подвод с ранеными.

Было уже утро, когда последняя группа вскарабкалась на крутой и обледенелый берег. Ветер утих. Показалось солнце. Вереница продрогших бойцов, навьюченных вещевыми мешками и обвешанных оружием, вытянулась вдоль улицы небольшой деревни Тижахи. Из хат выбегали женщины и ребятишки. Они угощали нас мелкой теплой бульбой и какими-то жесткими лепешками, приглашали зайти обогреться. Но мы ускоренным шагом направились к лесу. И правильно поступили. Позади послышались взрывы. Это противник, расположенный в соседнем селе, открыл огонь из орудий и минометов.

Население Каменичей, Поповой Гряды, Усох, Красного Берега и Клинка встречало нас радостно. Здесь распространился [237] слух, что Березину форсировала целая советская дивизия. Это вызвало панику среди солдат немецких строительных частей, возводивших укрепления на берегу Березины. Они так поспешно покинули прибрежные населенные пункты, что даже не успели захватить все свое имущество. Об этом же нам рассказал и командир осиповического партизанского соединения Н. Ф. Королев, в расположении которого «Славный» остановился на отдых.