Представившись, я сказал, что, судя по всему, он тоже приезжий, и с ходу задал несколько вопросов. Что происходит с жителями Инсмута? И что такое «Орден Дагона»? А также: что говорят в городе о человеке по имени Ахав Марш?

Его реакция была мгновенной. Впрочем, я ожидал чего-то подобного. Управляющий вздрогнул, бросил испуганный взгляд на входную дверь, затем крепко схватил меня за руку.

— Здесь нельзя спрашивать о подобных вещах, — хриплым шепотом сказал он, трясясь от страха.

— Простите, что напугал вас, — сказал я, — но я здесь проездом и просто хочу знать, почему такой прекрасный порт находится в таком запустении; он ведь действительно в запустении — верфи никто не ремонтирует, конторы закрыты.

Управляющий содрогнулся.

— А онизнают, какие вопросы вы задаете?

— Вы первый человек в этом городе, с кем я заговорил.

— Слава богу! Послушайте моего совета — немедленно уезжайте. Вы можете сесть на автобус…

— Я приехал сюда на автобусе. И хочу узнать о вашем городе как можно больше.

Управляющий помедлил, бросил опасливый взгляд на дверь, затем, видимо решившись, прошел вдоль прилавка к двери, скрытой за занавесками, — наверное, это была его комната — и сказал:

— Пойдемте, мистер Кин.

Когда мы оказались за занавеской, он начал говорить — нерешительно, хриплым шепотом, словно находился в доме, где подслушивают даже стены. Он сказал, что я задаю вопросы о таких вещах, которые никто не должен знать, поскольку не существует никаких доказательств.Единственное, что он знает, это слухи — слухи и медленное, но ужасное вырождение целых семейств, которые, ввиду своей полной изоляции, из поколения в поколение вынуждены совершать близкородственные браки. Этим частично объясняется странный вид жителей Инсмута, так сказать, «инсмутская внешность». Да, старый капитан Обед Марш занимался коммерцией в дальних странах, откуда привозил какие-то странные вещицы — и, по слухам, странные обряды вроде поклонения какому-то языческому морскому божеству; он называл это «Орден Дагона». Говорили, что он торговал с существами, которые в лунные ночи всплывали из темной глубины на поверхность в районе Рифа Дьявола, где он с ними встречался, — это в полутора милях от берега; лично он не знает никого, кто их видел, но говорят, что в ту зиму, когда в Инсмут приехали военные и взорвали всю прибрежную часть города, к Рифу Дьявола подошла подводная лодка и начала пускать торпеды прямо в самую глубину океана.Управляющий был весьма убедителен, однако у меня создалось ощущение недосказанности — большая часть моих вопросов так и осталась без ответов.

Да, о капитане Обеде Марше ходило много разных историй, и не только о нем, а вообще обо всех Маршах. Подобные истории рассказывали и о Джилменах, Уэйтах, Орнах, Элиотах — обо всех этих старинных, некогда очень богатых семействах. Верно и то, что от перерабатывающего завода Маршей, а также здания, где располагается «Орден Дагона», лучше держаться подальше…

Здесь наш разговор был прерван треньканьем дверного колокольчика. Пришел покупатель, и мистер Хендерсон отправился его обслуживать. Выглянув в щелочку между занавесками, я увидел женщину — инсмутскую женщину, судя по ее отталкивающему виду. Она не просто походила на мужчин, которых я уже видел; она походила скорее на рептилию, чем на человека, — когда она заговорила, я услышал хриплое кваканье, однако Хендерсон прекрасно ее понимал и держался с ней если не подобострастно, то, во всяком случае, чрезвычайно услужливо.

— Она из семейства Уэйтов, — сказал он, вернувшись ко мне. — Они все такие, а до них такими стали Марши. Их уже почти никого не осталось, кроме Ахава и двух старух.

— А их завод работает?

— Работает потихоньку. У них было несколько судов, но после визита военных ничего не осталось; потом, в середине тридцатых, они снова купили несколько судов. А потом Ахав вернулся неизвестно откуда, просто приплыл на корабле однажды ночью, и все. Говорят, он Обеду Маршу внучатым кузеном приходится или правнуком. Я его видел однажды, издалека. Он редко куда ходит, только в «Орден Дагона», Марши такие развлечения всегда любили.

В ответ на мои настойчивые расспросы он объяснил, что «Орден Дагона» — это некая форма древнего идолопоклонничества, к которому допускаются только посвященные. Задавать вопросы об этом ордене смертельно опасно. Вспомнив, что я будущий богослов, я возмутился и резко спросил управляющего, почему молчит церковь. Он ответил мне вопросом на вопрос: почему бы мне не спросить об этом руководство самой церкви? Оказывается, и церковь в этом городе себе не принадлежала, более того — время от времени бесследно исчезал то один пастор, то другой, а иногда прямо в здании церкви совершались странные языческие обряды.

От всего, что я услышал, голова шла кругом. Страшно было даже не то, что рассказал мне управляющей, страшен был тайный смысл его слов, за которым скрывалось зло, пришедшее к нам извне,тайные сношения между семейством Маршей и некими подводными жителями, загадочные ритуалы, творимые «Орденом Дагона». Что-то случилось в этом городе в 1928 году, что-то такое ужасное, что скрыли даже от прессы, такое, что привело к вмешательству правительства и последовавшему за этим уничтожению нескольких кварталов этого старинного рыбацкого городка. Я хорошо знал библейскую историю и помнил, что Дагон — это древнее божество, рыбообразный бог филистимлян, поднявшийся из вод Красного моря. Однако инсмутский Дагон не был сродни этому языческому божеству, являясь символом неведомых темных сил и ужасов, с которыми были связаны и необычная внешность горожан, и тот факт, что Инсмут, обретя дурную славу, оказался в полной изоляции, отрезанный от всего мира.

Я попросил управляющего рассказать мне что-то более конкретное, но он ответил, что ничего знает, намекнув, что и так рассказал мне слишком много, поэтому я решил уйти. На прощание Хендерсон умолял меня прекратить расследование, поскольку в городе то и дело пропадают люди — «был и вдруг пропал, и только богу известно, куда он делся. Никто его больше не видел и, думаю, не увидит. Но онизнают все».

На том мы расстались.

Времени у меня оставалось немного; ожидая автобуса, я прошелся по улочкам Инсмута, расположенным близ остановки. Все здесь было в полном запустении; от домов несло гниющей древесиной, замшелым камнем и еще каким-то резким морским запахом. Дальше я не пошел, поскольку не раз замечал на себе странные взгляды прохожих; мне даже казалось, что из-за всех окон, дверей и заборов за мной потихоньку наблюдают; однако сильнее всего меня угнетала атмосфера страха, царящая в городе, угнетала настолько, что я очень обрадовался, когда в положенный час появился автобус, и я отбыл сначала в Аркхем, а оттуда домой, в Бостон.