Таковы установленные факты. О дальнейших событиях мне ничего не известно вплоть до времени вскоре после полуночи, когда Джеффри появился в Линвольде в том состоянии, в каком его обнаружил Слейд. Очевидно, в этот временной промежуток с Джеффри Мэлверном случилось что-то такое, что совершенно выбило его из равновесия. Эта история меня крайне заинтересовала, и я решил ею заняться; теперь я понимаю, что действовал, повинуясь некоему внешнему импульсу. В то время я как-то не подумал, что Джеффри Мэлверн может прийти в себя и сам рассказать о случившемся.

После визита к лорду Мэлверну, когда мне так и не удалось пролить свет на мучившую меня загадку, я почувствовал тревогу — причем беспокоило меня не столько состояние Джеффри, сколько странное поведение лорда Мэлверна. Он просил никому не рассказывать о Джеффри и туманно намекнул, что внезапное помешательство сына связано с некоторыми его делами в Оксфорде. Как бы то ни было, лорд Мэлверн не желал, чтобы кто-нибудь вообще занимался расследованием, и все же именно он, упомянув о «делах» в Оксфорде как о некоем скандальном случае, дал мне второй ключ к разгадке тайны. Первым был пятиконечный камешек, только я об этом еще не знал. В тот вечер я впервые задумался: а не существует ли связь между скандалом в Оксфорде и словами, что в бреду шептал Мэлверн? А может быть, пятиконечный камешек как-то связан с тем скандалом? Я хорошо помнил, что в результате какого-то крайне неприятного происшествия из Оксфорда было отчислено четверо студентов; Джеффри спасли от отчисления только связи его отца.

Итак, в тот вечер я взял в руки камешек и принялся стирать с него налет, чтобы прочитать сделанную на нем надпись. К счастью, большая ее часть не пострадала, и можно было разобрать все ключевые слова, хотя это потребовало тщательного изучения объекта. Восстановив по наитию немногие полностью стертые буквы и слова, я получил следующую загадочную надпись:

Судя по всему, надпись была сделана Августином, епископом Гиппонским, видной фигурой в церковной истории. Это была первая информация, которую мне удалось получить относительно возраста странного пятиконечного камня.

Я утвердился во мнении, что связь между камнем и странным поведением Джеффри все-таки существовала. Может быть, она существовала и между камнем и скандалом в Оксфорде? Ибо в стенах университета действительно имели место некие «скандальные события», которые попытались скрыть, но кое-что все же выплыло наружу. Я все больше склонялся к мысли, что разгадку тайны следует искать в Оксфорде; во всяком случае, если и не разгадку, то хотя бы сколько-нибудь приемлемое объяснение, которое могло бы помочь в дальнейшем расследовании. Почему бы, думал я, не расспросить тех студентов, что были отчислены, о причине их неприятностей?

Итак, я послал телеграмму Сомсу Химери, чей адрес я нашел в его письме, опубликованном в «Таймс», где он писал о событиях в университете. В телеграмме я просил Сомса приехать и, если возможно, привезти с собой остальных участников скандала; свою просьбу я объяснял тяжелым состоянием Джеффри и резким ухудшением его здоровья.

Химери и Дункан Вернон, университетские друзья Джеффри, приехали на следующее утро. Оба казались энергичными и полными энтузиазма молодыми людьми, хотя и держались несколько скованно, и оба выразили готовность оказать мне любую посильную помощь. Они сразу же начали расспрашивать меня о состоянии Джеффри и, что меня удивило, настойчиво интересовались, не говорил ли он чего-нибудь в бреду?

— Ничего внятного, — ответил я и тут же вспомнил, как Джеффри несколько раз повторил одну фразу: «Нечто извне!» Я сказал об этом, упомянув еще и о пятиконечном камне, который нашел у него в руке.

Взгляд Вернона стал отрешенным, на губах заиграла слабая улыбка.

— Значит, вы видели этот камень, доктор? — спросил он. — Где он сейчас?

Я прошел в свой кабинет и вынес оттуда пятиконечный камешек, который и передал Вернону вместе с расшифрованной мною надписью. К нам тут же подошел Химери, и оба как завороженные принялись разглядывать камень.

— Выходит, он его все-таки раздобыл, — пробормотал Вернон. — Выкопал откуда-то, судя по виду.

— И выпустил кое-кого, — добавил Химери.

— Прекрасная расшифровка, доктор, — заметил Вернон.

— Боюсь, вы знаете гораздо больше меня, — признался я.

Здесь нашу дискуссию прервал Слейд; ворвавшись в комнату, он с порога заявил: «Старого Крэмтона нашли мертвым. Вас просят осмотреть тело, доктор».

Крэмтон был одиноким рыбаком, который жил в небольшой хижине на окраине Линвольда. Я высказал предположение, что его смерть могла быть вполне естественной, поскольку Крэмтон был глубоким стариком.

— Что с ним произошло? — спросил я.

— Никто не знает. Его нашли возле пещеры — той, что обнаружили мальчишки под монастырем.

Внезапно Химери и Вернон оживились и стали прислушиваться к нашему разговору. Я также был удивлен, услышав о монастыре и какой-то пещере под ним.

— Давайте по порядку, Джон, — сказал я. — Какие мальчишки?

— Да те трое, что пропали вчера, доктор.

— Я ничего об этом не слышал, — признался я. — А ну-ка, расскажите.