Стояли миноносцы тесноНа рейде (Аден? Джибути?),Где два матроса неизвестныхНам удивились по пути…Красотки черные, щекамиПылали алыми как мак,И кок с льняными волосамиРубил на палубе форшмак.В иллюминатор толстым слоемВпивался солнца жирный блин.И неудачно, геморроем,Был болен доктор Сухомлин…Красотка, бледная шпионка,И мальчик, молодой шпион,В каюте, что за стенкой тонкой,Совместный издавали стон…И Морзе стук в радиорубке,И Джеймса Бонда каблуки,Носили дамы мини-юбки,А сэры – длинные носки.Тогда подтяжки облегалиУ Бонда долговязый спин,И «Астон-Мартины» шуршали…(Не Лады желтые Калин)…Красотка, бледная шпионка,Стоит на палубе одна.И вот теперь болит печенкаУ доктора Сухомлина…На рейде багровеют флагиСоветских, вражеских судов.У Бонда, жирного бродяги,Ни бороды нет, ни усов…
В спецприемнике
Холодные монастыриИ тюрьмы ледяные.Смотри, смотри, смотри,Что у тебя внутри,И совершай гримасы злые.Ты – заключенный number one,В углу лежащий на матрасах.Читаешь Золотой КоранПри мытарях и лоботрясах,А конвоиры – в серых рясах…Ты – заостренное бревно,По рукоять в Россию вбитыйИ никогда ей не забытый,Ты будешь, парень, все равно.Пусть холодно здесь и темно…
Хадис
Там далеко, на пламенном Востоке,Где слитки золота мясисты и глубоки,Среди цветов и розовых собак,Образовался зыбкий Мангышлак…В клубах волнообразного гашишаВот минарет – лазоревая крыша.На чайнике веков, на темени Аллаха,Кипит Восток, и набекрень папаха…
Электронные пантеры
О, как пустынны наши скверы!В них эха нет, сколь не кричи.Фонтаны брызжут, светло-серы,И бьют холодные ключи,Да электронные пантерыБезмолвно прыгают в ночи.В садово-парковых ансамбляхЖивет, свирепствуя, душаХачатуряна, «Танец с саблей»Там исполняют не спеша.Поскольку это быстрый танец,Ты понимаешь, иностранец,Взялся чужое исполнятьНе до'лжно «немцам» доверять…Видны в деревьях джентльмены,Под ручки водят квелых дам.Прибыв с окраин Ойкумены,Здесь каждый – Воин и Адам.В великой тьме тригонометрийСветится сад, светится сквер.И на трапециях, при ветре,Глаза светятся у пантер…
* * *
Столь отвратительный пейзаж,В so called Родине-России,Мне должно вытерпеть. Осилю?А что ты, Родина, мне дашьЗа изнурительный пейзаж?..
Сооруди мне, мамка…
Сооруди мне, мамка, винегрет,Да положи мне парочку котлет,Пойду я, Эдик, солнышком палимый,В мой цех литья, которого уж нет.Пусть надо мной порхают херувимы.На тот завод, который весь ушелСплошным массивом в прошлое густое,Я пошагаю как усталый вол,Вспахавший поле твердое и злое…И мамка улыбается: «Держи!»Иду с авоськой и безумно радыМне звери: мыши, кошки и ужи,И даже львы с цементной балюстрады,Что охраняли в Дом Культуры вход…Меж львов вхожу и просто поражаюсь —Весь салтовский исчезнувший народСобрался там… Дивлюсь …и просыпаюсь.
* * *
Железные руки морозаРоссию схватили опять,И солнца холодная розаНад городом встала сиять…Попадали камнем вниз птицы,Замерзли во сне воробьи,Как газ, продолжают сочитьсяМороза густые струи…Зачем мы живем здесь упрямо?Не лучше ль пожитки сложитьИ к родине теплой Адама,К Евфрату и Тигру спешить…
Верлибры
I.
Хорошо быть Великим Кормчим,Хоть каждый день ешь себе рыбу,Обсасывая косточки…Зато столько раз могли убить, но не убилиПрошел весь Великий походи ни одной царапиныЛюбимые книги, правда, пришлось оставитьВ одной был засушенцветок провинции Гуандун,Сентиментальная памятьоб актрисе с косичками.О, актриса с косичками, похожая на лисичку,Из провинции Гуандун!Под окном – маисовое поле,В императорском дворцеСмотри сколько хочешь в шевелящийся маисИз окна дворцового павильона.О Великий Кормчий,состарившийся стручок фасоли,Ты богат!Хоть каждый день ешь свежую рыбу,Рыбу с красной фасолью,Красную фасоль с рыбойИз провинции Гуандун…(После войны мы ели фасоль с лукомИ с постным маслом,Больше ничего не было в продажеВ освобожденном Харькове.Фасоль почему-то была…)
II.
Неудавшиеся путчисты,Капитан, ушедший из армии с треском,Отсидевший в тюрьме начальник разведки,С виду – обыкновенныестарики, но трагические фигуры.Профессор экономики —бывший глава мятежа…Нет, я не смог вас выдержать долго,Я убежал после торжественной части,Я не могу видеть сотни стариков сразу,Я могу принимать ихтолько по одному, порционно…Старики все равно пахнут смертью,Даже если это – трагические старики …
III.
Раньше умывались в фаянсовых вазах,Изображавших императоровСвященной Римской Империи,Девушек-прорицательницс распущенными волосами,Пастушков, подкрадывающихся к пастушкам,Чтобы извлечь у них между ног искры…Такова была умывальная культура…Мыло делало воду мутной,И можно было увидеть в глубине чертей…– Герр Бетховен, пожалуйста,умываться и бриться! —И нужно было толкнуть его в бок локтем,Потому что, как известно, он ничего не слышал.Героическая симфония стучала у него в головеШвейной машинкой жены лакея,Зашивающей панталоны мужа,Ставящей заплату на ягодицу…– Герр Бетховен! —И можно было угадать в глубине чертей,В глубине фаянсовой вазы,В мыльной воде, герр Бетховен…
