– Ты поверил ему?

– Да.

Очоа был одним из его самых преданных людей.

– Это доказывает, какое влияние имеют деньги. – Куортерс осушил кружку. – Сколько потребуется денег, чтобы повлиять на тебя?

– Для этого у тебя недостаточно глубокие карманы.

– Может быть, глубже, чем ты думаешь.

– Нет. Куортерс вздохнул:

– Мне дали указание сделать такое предложение, приятель, но не в моих силах заставить тебя согласиться. Уверяю тебя: происшедшее вчера не должно было случиться. Нашлись люди, решившие, что оказывают мне услугу, и начали действовать без моего приказа. Мне не хочется, чтобы ты начал мстить.

Трэвен всмотрелся в лицо Куортерса и понял, что тот лжет.

Первая половина матча закончилась, на видеостенке появилась надпись «Специальное сообщение», затем отрезок ленты с изображением убийцы в квартире Нами Шикары. Изображение исчезло, вместо него возникло лицо ведущего, олицетворяющее честность и откровенность.

– У полиции нет ни малейшего представления, кто этот человек и как ему удалось закоротить охранную сигнализацию, считающуюся исключительно надежной. Сегодня вечером, сразу после окончания матча, репортер Робин Бенедикт сообщит про обстоятельства, которые утаивали от общественности. Наш телевизионный канал не жалеет сил, стараясь обнаружить убийцу, известного под именем «мистер Никто».

– Вот за кем тебе надо охотиться, – произнес Куортерс, – за мистером Никто, а не за мной.

Трэвен кивнул, допивая остатки пива:

– Это верно, Донни, но ты не беспокойся: и для тебя тоже найдется время. Советую постоянно оглядываться, потому что скоро ты увидишь меня. – Он встал. – Только не думай, что я собираюсь мстить тебе. Просто у меня такой бизнес, все просто и очевидно. За это я и получаю свое огромное жалованье. – Трэвен мрачно усмехнулся и пошел к выходу, чувствуя на себе тяжелый взгляд Куортерса.

Ковальски подошел к Трэвену, когда тот стоял перед лифтами. Одетый в сапоги, джинсы и пуловер, огромный полицейский ничем не отличался от остальных посетителей, с увлечением кричащих, глядя на экраны видеостенок.

– Этот парень выглядел, как Донни Куортерс, пах, как Донни Куортерс, и говорил, как Донни Куортерс, – а вот вел себя совсем не как тот Донни Куортерс, которого я знал.

Послышался звонок, дверцы лифта раздвинулись, и они вошли в кабину.

– Кто-то взял его на короткий поводок, – объяснил Трэвен, нажимая на кнопку гаража.

Ковальски кивнул. В кабине лифта они были одни. В это раннее вечернее время гости только начинают приезжать в «Табаско», и никто еще не собирался уезжать.

– Такого беспрекословного повиновения от своих людей требуют обычно яки.

– До сих пор якудзи не пытались объединиться с людьми вроде Донни Куортерса или с американскими гангстерами, – произнес Трэвен. – Интересно, что заставило их передумать? Или кто. Кроме того, Куортерс всегда считал их конкурентами.

– Думаешь, появился посредник?

– Да, но не представляю, кто он. – Трэвен смотрел, как мимо проносились этажи. Наконец кабина лифта замедлила спуск, остановилась с легким толчком, и дверцы раздвинулись. – К тому же возникает вопрос, почему в этом не участвует Эскобар.

– Если он действительно не участвует.

– Не сомневаюсь в этом. После разговора с ним у меня не осталось ни малейших сомнений в его искренности.

– Эскобар всегда стремился к самостоятельности, – заметил Ковальски.

Трэвен шел по бетонному полу гаража. Два охранника сидели и курили в углу. Кевларовая броня, защищающая их тела, была черной и сливалась с царящим здесь полумраком, и охранников было почти не видно.

– Может быть. Да и Эскобар говорил, что у яков свои источники снабжения наркотиками. Им не нужны поставщики Эскобара.

– Ты имеешь в виду «Золотой треугольник»?

– Да, именно это.

– Но им нужно найти способ ввоза в страну.

– В их руках сосредоточено восемьдесят процентов рынка наркотиков Далласа, – сказал Трэвен, останавливаясь рядом с «Чероки». – Они нашли какой-то способ ввоза, можешь не сомневаться.

– Но мы говорим о колоссальных масштабах, – запротестовал Ковальски, опираясь на капот джипа. – И ты утверждаешь, что ни таможня, ни Департамент по борьбе с наркотиками даже не подозревают об этом?

– Не исключено, что объем контрабандного ввоза наркотиков даже еще больше, чем мы полагаем, – заметил Трэвен. – После того как японские корпорации укрепились в Соединенных Штатах, наши законы, контролирующие импорт и экспорт, потеряли силу. Некоторые грузы таможенники проверяют, а некоторые – нет.