– Так просто не сдамся, - прошипел он.

С порезанных ладоней капала на грудь кровь. Сила целителя судеб помогала, останавливая неумолимо приближающееся к сердцу лезвие, но даже ее было недостаточно. Рэми уже подумал, что через миг снова умрет, на этот раз навсегда, как натиск меча вдруг ослабел, и из груди Алкадия вышло серебристое, в разводах крови лезвие.

Упырь отпрянул от Рэми, сел на пол, и, посмотрев на пронзившее его насквозь тонкое оружие, засмеялся:

– Мне даже оборачиваться не надо. Знаменитый меч вождей Виссавии.

– Думал, что безнаказанно тронешь моего наследника?
– холодно ответил Элизар, выхватывая из-за пояса кинжал.
– И теперь ты умрешь.

– И все же ты договорился со своим племянничком, - захрипел Алкадий.
– А я уж думал, что этого никогда не произойдет.

Элизар смертельно побледнел в полумраке и бросил в сторону Рэми убийственный взгляд:

– Это правда?
– дрожащим голосом спросил он.

– Какая разница!
– вскричал Рэми.
– Ты его упустишь!

Вождь стремительно обернулся. Кинжал его ударил в место, где миг назад был истекающий кровью упырь. Но лезвие пронзило захлопывающееся жерло перехода и упало на осыпанный осколками и камнями пол.

– Ушел, - устало сказал Рэми.

Спохватившись, он поспешно поднялся и бросился к брату, на ходу активизируя дар целителя.

– Не трогай его, - предупредил Элизар.
– При такой ране ты ему только навредишь своим неумением. Оставь его нашим целителям.

– Твоим целителям...
– поправил его Рэми, но Армана трогать не стал, уступив место склонившемуся над братом виссавийцу в зеленых одеждах. Какими бы не были виссавийцы, а лечили они все же лучше, чем Рэми. А брату нужна была помощь.

– Его исцелят лучшие, даю слово, - ровно продолжил вождь.
– Ведь он из семьи вождя.

– Семьи?
– взвился Рэми, посмотрев вождю прямо в глаза.
– А где ты был со своей семьей раньше! Ты забыл о нем, о моем брате? Ты выкинул его из памяти! Тебе было плевать, что с ним, как он живет! Ты даже, когда Арман приехал в Виссавию не признал в нем пасынка своей сестры! Кто ты после этого?

– Рэми... мы не можем... Арман не виссавиец...

– Самолюбивые выскочки!
– оборвал его Рэми, чувствуя, как по его щекам катятся слезы.
– Ты заставил меня остаться в Виссавии, бросить моих друзей, когда я им был нужен! Если я был бы тут... если я был бы с ними... Гаарс бы теперь жил! Арман бы не был ранен! Но что тебе до них? Они не виссавийцы! А я потерял друга, понимаешь! Человека, который был ко мне гораздо добрее, чем ты! Он был рядом, когда был мне нужен! А ты?

– Нериан...

– Не называй меня так! Мое имя Эррэминуэль, и я всего лишь кассиец, ничего более. Оставь меня, слышишь! Проваливай в свою Виссавию. Живи себе там дальше и забудь о моем существовании, как ты забыл о существовании моего брата! Исцели Армана и уходи из моей жизни!

– Рэми, хватит, хватит...
– вмешалась подоспевшая Лия.
– Прошу тебя... хватит мучить друг друга. Сейчас действительно не время.

– Ты права, моя девочка, - мягко ответил Элизар.
– Сейчас мы должны подумать о твоем... муже. Перенесите принца и его убитых телохранителей в Виссавию.

– А наследник?
– осторожно спросил Арам.

– Наследник волен поступать так, как ему заблагорассудится.

Рэми не возражал. Он знал, что в Виссавии ни с Миранисом, ни с его телохранителями, ни с Арманом ничего не случится. А теперь ему надо было проститься с умершим другом.

– Мне очень жаль, Рэми, - положил ему руку на плечо неведомо откуда взявшийся Бранше.
– Мне действительно жаль.

– Наследник, если ты позволишь, я облегчу переход души твоего друга за грань...
– тихо сказал незнакомый голос.

Рэми недоуменно посмотрел на склонившегося перед ним юношу в черных одеждах. А ведь именно этот человек держал щит над Миранисом, когда Рэми не было рядом с принцем. И ведь хранитель смерти устал, видно, что устал, а предлагает провести сложный ритуал, который требует очень много сил.

– Какое тебе дело до моего друга?

– Твоя боль это моя боль, Рэми, - спокойно ответил тот.

И Рэми ему вдруг поверил.

– Спасибо...

– ... Рэн, - правильно понял виссавиец.

В отверстие в обвалившемся потолке храма вдруг проник первый солнечный луч. Наступило утро.

Ритуал выжрал Рэна до дна. Он впервые сам вел душу за грань, при этом вел душу убийцу и наемника. Такому бы, по-хорошему, еще бродить по тьме много зим, прежде чем заслужить покой. Но Гаарс спас наследника, а этого Рэн забыть не мог. Такое надо отплатить.

Хранитель смерти с трудом вынырнул из транса. Он стоял на вершине обсидиановой пирамиды в три человеческих роста высотой. Небольшое сооружение удобно устроилось среди уложенной каменными плитами площадки. От города место погребения отделял высокий забор, густо увитый вечно-зеленым и колючим ежевичником.