Мясник с удивлением смотрит, как я собираю этих клопов и прячу их в коробочку. Он ни за что не взял бы в руки этого противного клопа.

– Этот клоп приползает ко мне, – рассказывает мясник, – усаживается на стену и сидит. Если я сгоню его половой щеткой, он на другой же день приползает на старое место. Он не портит кожи и не трогает сало. Не понимаю, что ему здесь нужно.

– Я тоже не знаю этого, – отвечаю я мяснику. – Но я постараюсь узнать, а когда узнаю, то расскажу вам. Может быть, этот клоп имеет какое-нибудь отношение к вашим бараньим кожам. Посмотрим.

Спустившись с чердака, я иду домой с богатой добычей: с целым стадом клопов. Некрасивы эти клопы! Пыльно-горохового цвета, плоские, как и полагается клопам, с длинными неуклюжими ногами. Голова у них такая маленькая, что на ней едва хватает места для больших выпуклых глаз. Наверное, этот клоп – ночное животное. Очень уж велики и выпуклы его глаза. Головка сидит на шее забавного вида: она словно перетянута шнурочком.

Редувий и его личинки.

Посмотрим снизу. Хоботок огромный. Его основание занимает всю свободную от глаз часть головы. Это не обыкновенный хоботок, какой бывает у насекомых, сосущих соки растений. У редувия хоботок выглядит огромным клювом и напоминает согнутый указательный палец. Что делает он этим хоботком? Конечно, редувий – охотник. Только для охоты пригодно такое грубое оружие.

Чего ждать мне от этого клопа? Нападений, разбоя, убийств? Все это так часто встречается, что мало интересует меня. А может быть, случится что-нибудь неожиданное. Может быть, в жизни редувия найдется что-либо достойное истории. Попробуем последить за ним.

Главная задача сегодняшнего дня – кормежка. Чем угощать моих новых жильцов? К счастью, мне как-то довелось увидеть этого клопа в схватке с одной из самых маленьких наших бронзовок: маленьким жучком черного цвета, в белых крапинках. Вот это-то случайное наблюдение и выручило меня теперь.

Я поместил мое клоповье стадо в широкий стеклянный сосуд. На дне – песок, а на песок я кладу бронзовку вонючую, которая обычна в моем саду весной и редка летом. Мне ведь известно, что редувий нападает на этого рябого жучка. На другой день бронзовка мертва, и один из клопов высасывает ее труп.

Бронзовок мало, ими редувиев не прокормишь. Беру всякую дичь, была бы она подходящих размеров. Всего легче мне добывать кобылок: их много и они средней величины. Даю я своим питомцам и черноусых щитников: их легко наловить. В общем, особых хлопот с кормежкой нет: редувиям все годится, лишь бы дичь не была слишком крупна.

Мне очень хотелось увидеть, как редувий нападает на свою добычу, но я так и не увидел этого. Редувий – ночной охотник. Как бы рано утром я ни подошел к моим садкам, я всегда нахожу дичь уже высосанной. Хищник остается на ней и утром. Потом, проколов добычу в нескольких местах хоботком и не найдя соков, клоп покидает ее. Сытые клопы собираются в кучу и сидят, неподвижные, на песке весь день.

Редувий высасывает кузнечика.

Я пустил к редувиям большого кузнечика; он в пять-шесть раз больше этого клопа. И что же? Редувий одолел этого великана и высосал его, словно крохотную мушку. Да, укол хоботка редувия должен быть ужасен: жертва становится неподвижной.

Сомневаюсь, чтобы редувий колол свою добычу в нервные узлы, подобно осам-охотницам. Скорее всего он вонзает свой хоботок, куда придется, была бы здесь мягка кожа. Клоп убивает ядом: его хоботок – отравленное оружие. Говорят, что укол редувия причиняет сильную боль. Мне хотелось проверить это, но клоп не хотел уколоть меня. Я сажал редувиев на руку, дразнил, хватал пальцами – безуспешно. Ни одного укола! Только с чужих слов я могу говорить о болезненности укола редувия. Впрочем, так и должно быть. Ведь своим уколом редувий должен убить довольно крупное насекомое. Значит, яд его достаточно силен.

Я не могу проследить, как редувий нападает на свою добычу: это происходит в ночной темноте. Но зато я могу видеть, как он сосет свою жертву. Я вижу, как он выдвигает из своего грубого хобота тоненький черный «волосок». Этот инструмент служит и орудием укола, и насосом, грубый же хобот – футляр и рукоятка сразу. После укола дичь теряет подвижность, и теперь начинает действовать насос. Я видел, как редувий высасывал кобылку. Он двадцать раз пересаживался с места на место, сосал и тут, и там. Проделывал он это не как попало, а с толком. Как только из данного участка кобылки все соки были высосаны, клоп вытягивал из своей жертвы хоботок и переходил на другое место, где и вонзал хоботок в туловище кобылки. Потом переходил на следующее место, и так – до конца. Он окончил бедром, которое уколол в месте сочленения. Кобылка была так хорошо высосана, что стала совершенно прозрачной.

Но чем же занимался этот охотник на чердаке мясника? Там не было ни кобылок, ни кузнечиков, ни жуков-листоедов, которыми я кормлю его сейчас в стеклянной банке; А редувиев на чердаке было много. Где же их пища?

Ну, как же я не сообразил по первому же разу! Да этой пищи там сколько хочешь. На чердаке мясника – богатейшая охота. В куче сала копошатся жуки-кожееды и их волосатые личинки. Поэтому-то редувии и собрались на чердаке: здесь обилие дичи.

Попробуем угостить редувиев кожеедами. Ну и бойня же началась в моих садках! Каждое утро песок усеян трупами личинок кожеедов, и на некоторых еще сидят и сосут клопы. Теперь я могу сказать мяснику: «Оставьте в покое этих отвратительных клопов, пусть они дремлют на стенах вашего чердака. Они уничтожают кожеедов, повреждающих ваши овчины».