Подходя к дому, Хелен представила: а вдруг у Питера произошел какой-то прокол? Но как сказать ему об этом и как он это воспримет? Чтобы не огорчать его раньше времени, она решила до утра не говорить ему о своем предчувствии. Вновь и вновь прокручивая в голове эту ситуацию, она долго не могла заснуть. Наступившее утро дало мыслям новое направление: надо запросить Центр, может быть, там располагают информацией, что могло случиться, и смогут дать подходящий совет?!

Не заметив, как Питер ушел на заседание Ассоциации букинистов, она еще долго мучилась в догадках, пытаясь объяснить самой себе сложившуюся ситуацию.

Вечером, возвращаясь из ассоциации, Питер заметил в окошке мансарды соседнего дома не ее постоянную обитательницу, пятнадцатилетнюю Гей Сёч, а довольно полную, с мужскими чертами лица незнакомку лет сорока. Не колеблясь, он завернул к соседке и, показав кивком наверх, тихо спросил:

— Кто такая?

Рут, смутившись, отвела взгляд в сторону, секунд пять молчала, потом тихо, чтобы наверху не было слышно, шепотом ответила:

— Это наша знакомая из Швейцарии. Приехала изучать английский язык.

Питер смекнул, какая она «знакомая», и, не растерявшись, сказал:

— Тогда приходите вместе с ней к нам в гости на Новый год. Я бы очень хотел с ней познакомиться.

— Она всегда так любвеобильно смотрит на меня!.. По-моему, я не безразличен ей, — с тонкой иронией добавил он.

Рут испуганно уставилась на него. Не желая, чтобы он начал проявлять к «гостье» живой интерес, всерьез предупредила:

— Не клейся к ней, Пит, она девушка строгая и стеснительная.

— Да о чем ты говоришь, Рут? У этой секс-бомбы такая наглая физиономия, что она готова заглотнуть любого мужика.

Рут поняла, что сплоховала, и, не зная, как объяснить повышенный интерес «швейцарки» к дому Крогеров, равнодушно бросила:

— Кто ее знает, может, и вправду она влюбилась в вас…

— Упаси меня Бог от этой пассии! — брякнул Питер и поспешил убраться восвояси.

Войдя в комнату Хелен, он обратил внимание на необычное поведение супруги: она то тревожно подходила к окну, тяжело вздыхая, то молча садилась на кровать, сложив руки на коленях, то как-то боязливо то и дело шарила глазами по стенам и потолку. Питер понял: что-то случилось. Он попытался заговорить с ней, но она отмалчивалась, вид у нее был испуганный, и было что-то беспокойное в самой ее позе.

Питер взял ее ладонь в свои руки и тихо спросил:

— Ты плохо чувствуешь себя, Лона?

— Да, у меня голова раскалывается от недобрых мыслей. Пойдем погуляем, я хочу тебе кое-что сказать. Здесь опасно говорить. Нас могут подслушать.

— Но там сейчас очень студено да и слякотно после только что прошедшего мокрого снега.

— Ничего, мы оденемся потеплее.

На улице действительно было холодно. Порывистый леденящий ветер гнал по тротуару откуда-то взявшиеся редкие желтые листочки.

— Ты посмотри, Бобзи, листок попал в лужу — и все, конец ему, отлетался, — с грустью проговорила Хелен.

Питер остановился и, глядя на одинокий листок, полушепотом обронил:

— Вот и мы, наверное, влипли в расставленные сети Скотленд-Ярда. И заметут нас так же, как вот этот листок…

Хелен тревожно посмотрела на него:

— С чего ты взял?

— А с того… — И он рассказал ей о своих подозрениях, о полицейской ловушке, установленной в соседнем доме. — Если британская контрразведка заинтересовалась нами, то это уже конец.

— Может, ты, Бобзи, допустил где-то ошибку?..

— Скорее всего, это ты могла допустить ее, а не я! — рассердился он. — Где-нибудь по неосторожности своей ляпнула что-нибудь, вот и пошло кругами, как от брошенного в воду камня…

— Нет, Бобзи, такого не было. И вообще… — Хелен внезапно умолкла, понуро опустив голову.

Питер был убежден, что о чем-то важном она промолчала, и потому спросил:

— Что «и вообще»?..

— А то, что за двадцать лет сотрудничества с советской разведкой мы, я считаю, не допустили ни одной ошибки, которая могла бы навлечь на нас подозрения. Мы ни разу не были по своей вине на грани провала.

— А почему ты считаешь, что сейчас мы стоим на грани провала?

Хелен долго молчала, потом сказала:

— Поводов для тревоги более чем достаточно. И ты это, слава богу, наконец-то сам почувствовал.

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, я как-то говорила, что письма нам стали приходить с большой задержкой, хотя по штемпелю они должны были поступать на несколько дней раньше?

— Да, помню, — кивнул Питер.

— Ну и что из этого вытекает? Как ты думаешь?