Шрифт:
Узнав о том, что содержат ее в одной камере с непредсказуемо опасными преступницами, я сразу же выразил протест в МИД Англии: сообщил письмом о том, что по отношению к нам незаконно используются дискриминационные меры. Посетивший нас адвокат Кокс сделал тогда правильный вывод и указал администрации тюрьмы Холлоуэй, что нам незаконно ограничили время прогулок и свели количество свиданий до двух раз в год. Надо отдать должное Коксу: он неоднократно выходил с ходатайством в Скотленд-Ярд о возобновлении свиданий раз в три месяца, добивался снятия других ограничений, но — увы! Установленный режим так и не изменился.
Вычитав из газет о том, что некая Маргарет Тэтчер (впоследствии премьер-министр Великобритании) является членом парламента от того округа, где находилась тюрьма Холлоуэй, я написал ей письмо, в котором изложил положение дел и попросил оказать содействие в смягчении тюремного режима, а также об оказании необходимой медицинской помощи Лоне. Пришел ответ Тэтчер, но в нем не было ни слова о решении вопроса с медпомощью. Тогда я отправил ей еще одно письмо и получил аналогичный ответ, но, правда, с заверением, что нам будет разрешено встречаться, как и раньше, раз в три месяца.
Свидания нам действительно разрешили, но что это были за свидания! Привозили нас друг к другу под усиленным конвоем: до двадцати охранников с собаками, и каждый из нас был «прикован» наручниками к надзирателям. При свидании постоянно находилось три-четыре человека, один из которых, как правило, фиксировал все, о чем мы говорили. А через некоторое время мы получили из Польши интересное письмо от пана Панфиловского, [69] в котором тот сообщал о том, что в недалеком будущем мы будем делать вино из собственного винограда. Разумеется, мы не поверили в это, но, главное, мы уже не сомневались в том, что в Москве продолжают о нас помнить, продолжают думать и делать все возможное, чтобы вызволить нас из неволи. И непоколебимая вера эта помогала нам переносить нелегкие испытания, выпавшие на нашу долю…
69
Под этой фамилией Конон Трофимович Молодый продолжал переписку с супругами Крогер.
В Москве тем временем уже прорабатывали вариант обмена Крогеров на осужденного еще в 1965 году английского подданного Джеральда Брука. [70] Министр иностранных дел Великобритании Майкл Стюарт первым поставил тогда вопрос перед советским МИДом о возможности освобождения Брука. МИД СССР направил его просьбу на рассмотрение председателю КГБ В. Е. Семичастному. Комитет госбезопасности предложил обменять Брука на «Дачников». В послании А. А. Громыко, направленном Майклу Стюарту, говорилось:
70
Д. Брук — 1938 года рождения, англичанин, член лейбористской партии, был задержан в момент передачи контейнера в виде альбома, в котором находились шпионские материалы (шифры, копирка для тайнописи, инструкции по расшифровке радиопередач).