А «тойоту», на которой приехали афганские министры, перегнали в посольство и поставили в один из боксов. Потом, чтобы скрыть следы, машину разобрали и по частям закопали поблизости от посольства.

Противоречия между представительством КГБ и военными советниками в Кабуле дошли до предела.

— На одном совещании, — вспоминает Заплатин, — дело дошло до того, что мы друг друга готовы были взять за грудки.

Генерала Заплатина злило то, что днем в рабочее время руководители представительства госбезопасности вольготно располагались в бане, выпивали, закусывали.

— Как понять логику представителей КГБ? — спросил я Заплатина. — Они считали Амина неуправляемым, полагали, что надо посадить в Кабуле своего человека и все пойдет как по маслу, так, что ли?

— Они делали ставку на Бабрака Кармаля, — считает генерал Заплатин, — и были уверены, что необходимо привести его к власти. А для этого придется убрать Амина. Бабрак, считали они, сможет найти общий язык с Тараки. Почему им нравился Бабрак? Он — легкоуправляемый человек. Амин может и не согласиться с мнением советских представителей, проводить свою линию. Но он не был пьяницей, как Бабрак. Даже по одной этой причине Бабрака Кармаля нельзя было допускать к власти.

Противоречия между военными советниками и аппаратом представительства КГБ сохранялись все годы афганской эпопеи. Генерал Александр Ляховский, который много лет прослужил в Кабуле, вспоминает:

— Уже после ввода наших войск ввели жесткое правило: из Афганистана в Москву отправляли только согласованную информацию, которую подписывали посол, представитель КГБ и руководитель оперативной группы Министерства обороны. А представительство КГБ все равно потом посылало свою телеграмму, часто не совпадающую с согласованной. Когда наша командировка заканчивалась, заехали в представительство КГБ попрощаться: «Спасибо за совместную работу». Один из них сказал: «Да вы и не знаете, сколько мы вам пакостей подстроили»…

Наши военные советники рассказывают, что «группа четырех», которая перешла на нелегальное положение, даже пыталась поднять восстание в армии против Амина — с помощью советских чекистов.

Заплатин вспоминает, как 14 октября 1979 года вспыхнул мятеж в 7-й афганской пехотной дивизии и ему пришлось поднять танковую бригаду, чтобы его подавить. После подавления мятежа Заплатин поехал в посольство, чтобы рассказать об операции. В приемной посла сидел один из работников посольства и буквально плакал. На недоуменный вопрос, что случилось, Пузанов ответил, что чекист льет слезы по поводу неудавшегося мятежа, который его агенты же и организовали. Вот так «дружно» трудился советнический аппарат в Афганистане.

Осенью 1979 года Тараки летал на Кубу. На обратном пути остановился в Москве. С ним беседовал Леонид Ильич Брежнев, плохо отозвался об Амине, говорил, что от этого человека надо избавиться. Тараки согласился. Но как это сделать?

Председатель КГБ Юрий Андропов успокоил Тараки: когда вы прилетите в Кабул, Амина уже не будет… Но не получилось. Амина в общей сложности пытались убить пять раз. Успешной оказалась только последняя попытка. Два раза его хотели застрелить, еще два раза отравить. Генерал Ляховский рассказывал мне о том, как два советских снайпера из спецотряда КГБ «Зенит» подстерегали президента Амина на дороге, по которой он ездил на работу. Но акция не удалась, потому что кортеж проносился с огромной скоростью.

С отравлением тоже ничего не получилось. Стакан кока-колы с отравой вместо него выпил племянник — Асадулла Амин, шеф контрразведки, и тут же в тяжелейшем состоянии был отправлен в Москву. Здесь его вылечили, а потом посадили в Лефортово, потому что у власти уже был Бабрак Кармаль. Его пытали, чтобы заставить дать показания против Амина. Он проявил твердость и ничего не сказал. Его вернули в Афганистан, и он был казнен…

Когда в Кабуле Тараки вышел из самолета и увидел Амина, которого уже не должно было быть в живых, он был потрясен. Но два врага обнялись как ни в чем не бывало.

Амина попытались убить еще раз — на сей раз руками самих афганцев.

14 сентября 1979 года советский посол Пузанов приехал к Тараки и пригласил туда Амина. Тот ехать не хотел. И был прав в своих подозрениях. Но советскому послу отказать не мог. Во дворце Тараки в Амина стреляли, но он остался жив и убежал. Это уже было объявлением войны.

Весь тот вечер и ночь между Тараки и Амином шла борьба. Тараки приказал армии уничтожить Амина. Но войска кабульского гарнизона в целом остались на стороне Амина. Наши советники тоже позаботились о том, чтобы войска не покинули казарм. Два вертолета Ми-24 поднялись в воздух, чтобы обстрелять ракетами здание министерства обороны, где сидел Амин, но наши советники сумели их посадить, потому что в здании было полно советских офицеров.

В Москве не думали, что так произойдет, и действовали крайне нерешительно. Хотели отправить отряд спецназа охранять Тараки, но в последний момент приказ отменили. Отряд «Зенит» ждал приказа взять штурмом резиденцию Амина и захватить его. Но приказа не последовало…

На следующий день Тараки был изолирован. 16 сентября в здании министерства обороны прошло заседание Революционного совета, а затем пленум ЦК НДПА. Тараки потерял должности председателя Революционного совета и генерального секретаря.