В тот день Джейн Честертон каким-то образом самостоятельно добралась до ванной. Ослабленная после беременности (я не знаю, кормила ли она — скорее всего, ребёнка отдали кормилице), она не могла мыться самостоятельно, ей помогали. Кто — не знаю. Но в этот раз она сама наполнила ванну — достаточно было лишь открутить кран на большом медном бойлере и протянуть шланг. Потом она перевалилась через край ванны, ушла под воду с головой — и вдохнула полными лёгкими.

Я понял это, точно последнюю свою мысль Джейн транслировала прямо в мою голову. Более того, я понял, зачем она это сделала. Ради Саймона. Нет, не ради сестры. Ради мужчины, которого любила, но который был холоден к ней. Она подарила ему счастье, и ценой этому счастью стала смерть.

***

Я нашёл Селену в гостиной. Она сидела в кресле и читала газету.

«Мисс Карпентер», — начал я. «Да?» — «Думаю, призрак Джейн вас больше не потревожит». — «Как вы этого добились?» — «Ей просто нужно было рассказать свою историю. Я её выслушал». — «Прекрасно. Можно проверить?» — «Можно».

Я ничего не сказал ей ни про потайной ящик, ни про тетрадь. Она шла впереди, я — позади.

Она села за стол, взяла карандаш и стала писать. Примерно через минуту она повернулась ко мне.

«И в самом деле. Ничего не чувствую. Похоже, вы неплохо выполнили свою работу».

Я кивнул.

Мне было неприятно. Я понимал, что сейчас получу за работу деньги и уеду. Но Селена всё-таки задала вопрос, который нельзя было не задать.

«Как умерла Джейн?» — спросила она. «Покончила с собой. Чтобы освободить Саймона и позволить ему жениться на Маргарет». — «Моя мать рассказывала, что роды у Маргарет прошли тяжело и после них она не могла иметь детей». — «Скорее всего, она никогда не могла иметь детей. Джейн стала суррогатной матерью, выражаясь современным языком».

Селена прошла мимо меня.

«Какая пустая жизнь, — вдруг сказала она. — Любить чужого мужчину, родить чужого ребёнка и умереть, будучи никому не нужной, никем не любимой».

«Да», — согласился я.

Но я солгал. Я понял это позже, когда мой пикап уже покидал Бокс Элдер. Был человек, один-единственный, который влюбился в Джейн и навсегда сохранил её в своём сердце.

Назовём этого человека Джоном. А то прочтёт ещё кто-нибудь из знакомых, будет считать меня психом. А я не псих.

У меня на стене висит «Вэрик» Алекса Каца. Гениальная картина. Никто толком не может объяснить, что на ней изображено, хотя все видят одно и то же, и даже способны это достаточно точно описать. Попытаюсь и я.

На картине — окна высотного здания. Шесть сдвоенных окон. Пять — по фасаду, обращённому к зрителю, ещё одно — по перпендикулярному фасаду. Собственно, именно так мы видим ночью светящиеся окна одинокого офиса. Снизу вверх, точно находимся в более низком здании неподалёку. Видны люминесцентные лампы на подвесном потолке, и больше ничего. Кто-то засиделся, кто-то работает.

Вся закавыка в том, что на картине, кроме этих шести окон, нет ничего. Нет никакого небоскрёба. Нет никаких стен, никакого неба, ничего вообще. Только шесть светящихся офисных окон в абсолютной темноте. Огромная площадь картины равномерно покрыта чёрной краской.

Большинство зрителей через несколько секунд наблюдения убеждают себя в том, что здание есть. Они начинают видеть угол между окнами, начинают видеть едва заметный силуэт небоскрёба, видеть звёзды на небе. Но всё это иллюзия. На картине нет ничего, кроме шести прямоугольников, поделённых пополам тонкими чёрными линиями.

Это «Вэрик».

Но он имеет весьма опосредованное отношение к моей истории. Я позже разъясню, какое. Просто запомните, что такая картина существует.

Ещё одно дополнение. «Вэрик» — большой, пять футов в высоту и двенадцать в ширину. Пусть это не оригинал. Пусть настоящий «Вэрик» висит в какой-то картинной галерее. Я смотрю на него прямо сейчас и представляю, что это кисть Алекса Каца, великого сюрреалиста и постмодерниста. Мне достаточно этого представления.

Всё, хватит о «Вэрике». Моя история — совсем о другом.

***

В середине осени 1990 года мне по работе понадобилось отправиться в Небраску. Вы можете спросить — да какие дела могут быть в этой провинции? Ну, провинция тоже порой принимает участие в крупном бизнесе. Летел я в Омаху, приземлялся в аэропорту Миллард, а затем на арендованной машине должен был ехать в Дэвид-Сити, крошечный городок к западу от Омахи. В принципе, в Дэвид-Сити тоже был муниципальный аэропорт (при населении чуть больше двух тысяч человек), но пересаживаться на пятиместную крылатую тарахтелку мне не хотелось; кроме того, в автомобильном путешествии была возможность посмотреть на виды из окна. Природа в США всё-таки прекрасная. Бывал я и в Европе, и в Индии, и в России, ничего не сравнится с нашим природным многообразием.