Да, потусторонний мир для каждого свой – от повторения истина не тускнеет.

Иногда я прогуливаюсь в своём окраинном парке. В центре него рядом с навечно замурованным общественным туалетом расположен пивной ларёк. Пространство перед его лицевой стороной забрано со всех сторон решеткой, сваренной из металлических ржавых прутьев. В этой клетке и помещаются гомо… не скажу сапиенсы, но, во всяком случае, эректусы (прямоходящие). Хотя некоторые и не совсем уже эректусы – в том смысле, что клонит их долу. Все с кружками или щербатыми банками в руках.

Вокруг кустов и скамеек шныряют, конкурируя, малолетние добытчики и старушки в напряженных поисках пустой посуды. В трех небольших прудах время от времени кто-либо тонет по пьянке. Крутится, звеня бутылками, заводик по производству лицензионного темно-коричневого декокта на отечественной воде. А на всхолмии водружен квадратный серый столб из неопределенного материала с серпом и молотом наверху. Порой всё это представляется мне маленькой моделью большой страны.

Однажды на лавке неподалёку от ларька я увидал налитого багрового человека. Сорвав зубами «кепочку» с маленькой, он на едином дыхании опустошил ее, а затем припал к кружке пива. Ничего в этом, казалось бы, и не было необычного, но меня заворожил его напор, штурм, натиск. И, кроме того, в странном вечернем освещении дядька выглядел каким-то ирреальным. А он, переведя дух, выдавил:

– Хули уставился? Отставного завмага не видел?!

И тут я словно прозрел: если это не потусторонний мир, то что же?..

1994