Также необычно в классическом марксизме решается вопрос о единице измерения количества и качества труда, то есть меры труда. При капитализме количество общественного труда, заключенное в продукте, выражается через стоимость. Для формирования стоимости необходимо наличие товарно-денежных отношений, существование которых при социализме основоположники марксизма не допускали. Поэтому они предложили выражать количества труда, заключенные в продуктах, “в их естественной, адекватной, абсолютной мере, какой является время” [96] . Единицей измерения в этом случае служит рабочий час, причем принцип распределения по труду предполагает, что рабочее время разных работников является неравноценным, то есть рабочий час более интенсивного труда оплачивается выше.

Как известно, реальный опыт социалистических преобразований уже к концу периода военного коммунизма показал необоснованность отказа от товарно-денежных отношений. Однако не так уж принципиально, в каких единицах денежных или времени — оценивать количество и качество труда. Гораздо более важное значение имеет способ измерения. Действительно, формы человеческого труда столь многообразны, а люди так различаются по своим способностям, квалификации и отношении к делу, что приведение всех этих факторов к единому “общему знаменателю” и выражение результата — количества затраченного разными работниками труда (с учетом его качества) в денежных единицах или рабочих часах представляет собой непростую задачу. Основоположники лишь констатировали, что при капитализме “сведение сложного труда к простому совершается путем определенного общественного процесса за спиной производителя” [97] , но не раскрыли сущности этого процесса и не указали, каким образом аналогичный процесс будет функционировать в социалистическом обществе при отсутствии частной собственности и рыночных механизмов. Таким образом, в классическом марксизме проблема измерения количества и качества труда не получила окончательного решения.

Последствия этого, как уже отмечалось выше, проявились с первых шагов Советской власти, в частности, в попытке большевиков свести к минимуму дифференциацию оплаты труда не только рабочих и специалистов, но и всех категорий трудящихся.

С утверждением социализма советского типа качественных изменений в подходе к оплате труда не произошло. Оплата труда далеко не в полной мере отражала истинный вклад работника в общее дело, а зачастую и совсем его не учитывала. Многочисленные формальные показатели — тарифный разряд, норма выработки, стаж, наличие ученой степени, занимаемая должность лишь частично отражали различия в количестве и качестве труда работников. Формально приравняв оплату груда инженера к оплате труда двух неквалифицированных рабочих мы отнюдь не гарантируем, что каждый из них получит в соответствии с количеством и качеством своего труда. Во-первых, потому, что положение государства как монопольного работодателя позволяло ему устанавливать соотношение оплаты труда различных категорий работников, руководствуясь не столько экономическими соображениями, сколько идеологическими мотивами и целями социальной политики. А во-вторых, жесткая фиксированность тарифной ставки изначально содержала в себе элемент уравнительного распределения, поскольку инициативность работника мало влияла на его вознаграждение. Премии и надбавки лишь частично решали эту проблему. Лучшим подтверждением этого факта служила практическая невозможность для руководителя предприятия платить хорошему работнику адекватно его трудовому вкладу в общие усилия. Созданная система оплаты труда очень слабо стимулировала добросовестное, инициативное, творческое отношение к своему делу.

При сдельной оплате труда государство следило, чтобы зарплата рабочих-сдельщиков не сильно отличалась от некоторого среднего значения. При нарушении этого условия расценки оплаты груда в расчете на единицу производимой продукции автоматически снижались. Таким образом, характерное для эпохи военного коммунизма убеждение в “развращающем влиянии высоких жалований” было присуще и советскому социализму. В строительстве стремление обеспечить некий “приемлемый” уровень зарплаты и выполнить план в объемных показателях вели к систематическому завышению объема работ, “выводиловке”, что имело следствием опять же фактическое уравнительное распределение.

Оплата труда работника слабо зависела не только от количества и качества его собственного труда, но и от эффективности работы всего коллектива. В отсутствие независимости производителей и рыночной среды фонд зарплаты распределялся между предприятиями в соответствии с планом и мало зависел от итогов их работы. Независимо от эффективности работы различных коллективов государство поддерживало разницу в средней оплате труда на передовых и отстающих предприятиях на минимальном уровне Таким образом уравнительное распределение расширялось до масштабов всего народного хозяйства. Уравниловка приводила к тому, что оплата труда работника слабо стимулировала рост эффективности и интенсивности труда, личную инициативу и предприимчивость.

Тормозящее влияние, которое существовавшая в СССР система уравнительного (или полу уравнительного) распределения оказывала на развитие экономики, было очевидно всем, от рабочего до министра. Кроме того, она находилась в вопиющем противоречии с социалистическим принципом распределения по груду. Поэтому живучесть уравниловки нельзя объяснить только сознательным стремлением власти к обеспечению таким путем социальной однородности социалистического общества. Главная причина неистребимости уравниловки заключалась в отсутствии способа объективного измерения количества и качества труда.

Как указывалось выше, в теории марксизма лишь декларирована необходимость осуществления в социалистическом обществе принципа распределения по труду, но механизм практической реализации этого принципа до конца не разработан. Национализация промышленных предприятий привела к тому, что стоимость рабочей силы стала формироваться не в результате действия механизмов рынка и законов конкурентной борьбы, а под влиянием идеологизированной политики Советской власти. Вместе с тем отнюдь не идеологическая одержимость большевиков стала причиной волюнтаристского подхода к определению величины оплаты труда как отдельного работника, гак и целых категорий трудящихся. Такой подход стал не только возможным, но и неизбежным вследствие отсутствия в распоряжении советских экономических органов средств, позволяющих объективно, то есть независимо от воли людей, определять истинное количество и качество затраченного труда.

Попыткой выйти из положения стало введение тарифных разрядов, должностных окладов, норм выработки и т. п. Однако очевидно, что и эта система в принципе не позволяла объективно оценить количество и качества труда. И дело не в отсутствии единицы измерения. В этом качестве могут использоваться и деньги, и рабочее время как предлагал Маркс Но каким способом можно объективно измерить инициативу, творческий подход к своему делу, исполнительность, деловые качества? Как измерить количество и, главное, качество управленческого труда, труда ученого или инженера, если результаты их деятельности зависят не только от их собственных усилий, а положительный эффект может проявиться лишь в отдаленной перспективе? Как вычленить доли автора идеи, конструкторов, инженеров и рабочих в экономическом эффекте, полученном в результате внедрения новой разработки? Бесконечный ряд подобных вопросов свидетельствует о том, что способа, с помощью которого можно было бы объективно оценивать количество и качество труда, не существует.