Однако коллективизация была вызвана не столько идеологическими, сколько экономическими причинами. Выше уже отмечалась обусловленность характера и темпов коллективизации сельского хозяйства проблемами, связанными е индустриализацией. Действительно, начавшаяся индустриализация страны требовала огромных средств: необходимо было закупать оборудование за рубежом, оплачивать труд промышленных и строительных рабочих. Вместе с тем выбор возможных источников средств был крайне ограничен. В капиталистических государствах индустриализация начиналась с развития легкой промышленности, что позволяло постепенно, в течение многих лет накопить средства для создания тяжелой индустрии. Значительную роль играли ограбление колоний и полуколоний, а также внешние займы. Именно последние явились одной из решающих предпосылок успеха реконструкции промышленности ФРГ, Чили, азиатских “драконов” и других послевоенных “экономических чудес”. В подобных условиях сельское хозяйство могло и не являться главным источником средств для индустриализации.

СССР не мог рассчитывать на внешние займы. На мировой арене он имел только соперников, заинтересованных в задержке его экономического развития. Положение Советского Союза как единственной социалистической страны, находящейся во враждебном окружении, определяло его стремление представлять собой самостоятельную экономическую единицу, не зависящую от капиталистического мирового хозяйства. Экономическую независимость и обороноспособность СССР могла обеспечить только тяжелая индустрия. Поэтому индустриализация СССР началась не с развития легкой, а с создания тяжелой промышленности. Как известно, Советскому Союзу было отпущено не так уж много времени на решение этой задачи.

Таким образом, самым крупным источником ресурсов для индустриализации оказалось сельское хозяйство. Но взять эти ресурсы через посредство рыночной торговли государство не могло, поскольку вследствие недостаточного развития легкой промышленности не обладало необходимыми запасами товаров, представляющих интерес для крестьян. Некоторое время удавалось добывать средства для финансирования развития промышленности посредством механизма “ножниц” цен — искусственного занижения цен на сельскохозяйственную продукцию по сравнению с ценами на товары, поставляемые селу. Однако результатом политики неэквивалентного обмена между городом и деревней стала “хлебная стачка” 1927–1928 гг. — отказ крестьянства, прежде всего кулаков, продавать хлеб государству по твердым ценам. По сути, повторилось ситуация 1917–1918 гг: в стране было достаточное количество хлеба, но государство не могло взять его обычными рыночными средствами. Кризис 1927–1928 гг. был преодолен с помощью жестких административных мер по отношению к крестьянству, но сохраняющаяся опасность его повторения ставила под сомнение возможность дальнейшего проведения политики “ножниц” цен и реальность планов индустриализации страны.

Тупиковый характер ситуации усугубляла низкая товарность сельскохозяйственного производства в стране. По этой причине даже при самых благоприятных условиях государство все равно не смогло бы взять необходимое ему для проведения программы индустриализации количество хлеба через посредство рыночной торговли с селом. Хотя валовой сбор зерна в 1926/27 хозяйственном году достиг 95 % от сбора высокоурожайного 1913 года, доля товарного (поступившего на рынок) хлеба составила только 13,3 % (630 млн. пудов) вместо 26 % (1300 млн. пудов) в 1913 г., то есть сократилась вдвое [111] . Снижение товарности при достаточно высоком валовом сборе зерна свидетельствовало об улучшении питания крестьянства по сравнению с дореволюционным периодом. Однако следует иметь ввиду, что именно за счет товарного хлеба обеспечивалось снабжение населения городов.

Снижение товарности стало следствием увеличения доли низкотоварных мелких крестьянских хозяйств, которые стали преобладать в деревне после ликвидации помещичьего землевладения и значительного сокращения кулацких хозяйств. (До революции помещики и кулаки производили 72 % товарного хлеба [112] ). Мелкие бедняцкие и середняцкие хозяйства имели низкую товарность, они продавали всего лишь 11,2 % производимого ими хлеба. (Для сравнения: кулаки — 20,4 % [113] ). При таком состоянии сельское хозяйство не могло удовлетворить потребности страны в продовольствии, которая к тому же постоянно увеличивалась в связи с процессом индустриализации, ростом численности рабочего класса и населения городов. Как показатель общего ухудшения положения с продовольствием, с 1928 г. в городах вводится система карточного снабжения (она была отменена только в середине 30-х гг. после стабилизации положения в стране).

Таким образом, уже к концу 20-х годов проявилась ограниченность возможностей мелкого раздробленного крестьянского хозяйства. Оно практически достигло предела своего развития. Поэтому тенденция к укрупнению сельскохозяйственного производства и увеличению размеров хозяйств носила объективный характер. Стремление реализовать эту тенденцию стало одной из побудительных причин коллективизации. Только таким путем можно было повысить производительность труда в аграрном секторе, увеличить производство продукции и товарную часть зернового хозяйства. Все дело было в том, в какой форме, на каких принципах и на какой материальной базе проводить коллективизацию.

Положение было непростым. Характер поставленной задачи исключал решения с длительным сроком реализации. Средства на индустриализацию страны надо было получить в кратчайшие сроки и минимальной ценой. Ситуация требовала неординарных решении.

Таким неординарным выходом из создавшегося положения стала коллективизация сельского хозяйства. Главной целью коллективизации было получение необходимых средств на индустриализацию страны. Не случайно сроки начала обоих этих процессов практически совпадают. В первую очередь, именно экономические причины обусловили сам факт коллективизации, ее форму, методы и сроки проведения. Колхозная система задумывалась прежде всего в качестве механизма, способного обеспечить безотказное перекачивание средств из аграрного сектора в промышленность. Подобную идею еще в 1923 г. выдвигал Л. Д. Троцкий. Он призывал установить “диктатуру промышленности”, что в его понимании означало развитие промышленности за счет эксплуатации крестьянства. Позже эта идея вошла составным звеном в программу “сверхиндустриализации”, разработанную сторонниками “левых” в ВКП(б). Отвергнув эти предложения в период, когда методы нэпа продолжали демонстрировать достаточно высокую эффективность, Сталин фактически воплотил их в жизнь при разрешении кризиса, вызванного индустриализацией страны.

Выбор, сделанный руководством страны в пользу коллективизации сельского хозяйства, подчинялся жесткой логике. С одной стороны, с помощью рыночных методов государство не могло взять хлеб из деревни как по причине ограниченности собственных ресурсов промышленных товаров, так и вследствие низкой товарности мелкого хозяйства. Но с другой стороны, проблему нельзя было решить и применением обычных для периода военного коммунизма мер чрезвычайного характера (то есть, насилия в разных формах) по отношению к крестьянству. До тех пор, пока лицо деревни определял единоличный производитель, сами по себе чрезвычайные силовые меры вели в тупик. Практика военного коммунизма показала, что внеэкономические методы изъятия излишков хлеба лишали крестьянское хозяйство стимула к развитию. В ответ на них крестьяне сокращали посевы, и производство сельскохозяйственной продукции в стране резко падало.