– Кто?

– В Вайзине поклоняются одному богу - Двуликому, совмещающему в себе и добро, и зло. Что самое интересное: эта религия довольно молодая - ей нет и сотни лет, но вера в Двуликого постепенно распространяется и в иные страны, причем там постоянно растет число их единоверцев, и тамошние священники ничего не могут с этим поделать.

– Я раньше ничего не слышала о Двуликом.

– Невелика потеря. Тем не менее, со стороны это выглядит так: тут, в Ойдаре, если можно так выразиться, обитает множество людей без предрассудков, сплошные грешники, а в Вайзине народ невероятно правильный, только вот от их безупречности становится немного жутковато…

– Извини, я не поняла…

– Не будем сейчас об этом. Хочется надеяться: если мы проберемся в Вайзин, то там будет куда спокойнее, чем здесь. Только вот как нам оказаться в той стране немыслимых праведников?

А и верно - как? В голову не приходило ни одной разумной мысли. Женщина так задумалась, что вначале не обратила внимание на знакомый звук, и лишь чуть позже поняла, что до нее доносится чуть слышный звон колокольчика. Вначале Олея решила, что она ошиблась или приняла за перелив колокольчика совсем иной звук, но потом поняла, что это не так - действительно, где-то вдали почти беспрерывно звонит колокольчик, причем едва слышное поначалу звучание постепенно становится громче, и даже чуть приближается. Хм, непонятно… Дело в том, что оказавшись за пределами Руславии, Олея ни разу не слышала этого звука - в тех странах, которые она проехала, было не принято хоть где-то использовать колокольчики…

– Бел, слышишь?

– Что?
– мужчина с трудом оторвался от тяжелых дум.

– Колокольчики… Звук колокольчика. Вернее, они звенят где-то неподалеку от нас. Только вот это звон какой-то неприятный. Скорее, напоминает нечто похожее на набат…

– Ты, наверное, ошиблась, или тебе просто что-то показалось. Откуда тут взяться колокольчикам?

В этот момент откуда-то издали вновь донесся звенящий звук.

– Кажется, я был неправ… - Бел прислушался.
– Точно, они!

– Бел, а вдруг случиться чудо, и по дороге едет кто-то из жителей Руславии? Все же в нашей стране принято под дугу коня вешать колокольчики…

– Нет, тут что-то другое - отмахнулся Бел.
– И что ты привязалась к этому звуку? Идут себе люди, или едут - и пусть себе…

Внезапно Бел замолчал, словно что-то пришло ему на ум. Промолчав еще какое-то время, он задумчиво протянул:

– Так, ведь сейчас поздняя осень, верно?

– Ну да… - чуть удивленно ответила Олея.
– Только она уже скоро закончиться. В Руславии, наверное, уже снежная крупа с неба начинает сыпать…

– Точно, осень… Значит, колокольчики звенят… - Бел что-то лихорадочно соображал.
– А если поздняя осень, то… То значит, в Вайзин идут страждущие… Точно! Не знаю даже, печалиться мне по этому поводу, или горевать… Колокольчики… Хорошо! То есть для нас с тобой, конечно, в этом нет ничего хорошего!

– Я ничего не понимаю! Ты о чем говоришь?

– О том, что нам с тобой снова придется пойти на риск!

– Как, опять?

– Так, говоришь, хорошо бы перейти границу так, как мы с тобой это разок уже сделали?
– Бел потер лоб ладонью.
– Прикинуться больными? Вполне возможно, что у нас с тобой и выгорит, только вот риск в этом случае уж очень велик!

– Каким образом?

– Сейчас, погоди…

Бел подтянул к себе изрядно похудевший мешок, и вытряхнул из него все, что там еще оставалось. На землю упало несколько полос ткани, которую Олея ранее порвала на бинты, и небольшой кусок полотна, предусмотрительно оставленный целым - мало ли на что он мог пригодиться в дальнейшем. Как говорится, на всякий случай… Еще там были их накидки из грубой дерюги, те, которые Бел купил на рынке в Байсине. Эти простые, неаккуратно сшитые одежды не заинтересовали никого из тех, кто до того обшарил их мешок, так же, как и фляги из сушеной тыквы. Больше в мешке не было ничего.

– Маловато, конечно, но постараемся обойтись тем, что есть… - Бел оглядел небогатые пожитки.
– Все одно больше взять неоткуда… Давай руки!
– скомандовал он Олее.

– Зачем ты это делаешь?
– недоуменно спросила женщина, глядя на то, как ловко Бел перебинтовывает ее руки, причем умудряется обматывать полоской ткани каждый из ее пальцев в отдельности.

– Запоминай, как я это делаю, и потом уже сама перевяжешь мои пальцы точно таким же образом.

– Хорошо… Но зачем…

– Затем, что у нас появилась возможность уйти отсюда, причем нас вряд ли кто рискнет остановить. Правда, это дело крайне опасное, но нам с тобой выбирать не приходится. Второго такого случая нам может и не представиться…

Бел взял оставшийся кусок ткани и разорвал его пополам, а затем одной из этих полос обмотал лицо Олеи, причем сделал это таким образом, что у нее остались неприкрытыми только глаза и рот.

– Неплохо… - Бел, чуть откинувшись, посмотрел на дело своих рук.
– Просто замечательно! Теперь, если мы опустим у тебя капюшон на лицо, то получится то, что надо! Мать родная не узнает…