Есенин молча двинулся к входу на станцию. Каныш трусил сзади, норовя то слева, то справа заглянуть в суровое лицо вора:

– С кем не бывает? Ну, что теперь, под поезд прыгать? Сумма небольшая. Фигня, а не деньги! Бек и не вспомнит о них. Мне надо, чтобы ты к Беку приехал. Побазаришь с ним. Это же твой кореш. Если не хочешь идти в дело, сам ему скажешь. Вы поймете друг друга. А так, если ты не приедешь – я крайним буду. Тогда Бек на мне отыграется. Выручи, Есенин.

Вор невозмутимо шагал прямо. Каныш отстал и зло выкрикнул в спину:

– Да если бы Халву не замели, Бек бы о тебе и не вспомнил!

Есенин остановился, плечи медленно развернулись.

– Халва? Бек с ним работал?

– Последнее время с ним, – осторожно сообщил Ныш.

– Так Халва же кроме платяного шкафа ничего вскрывать не умеет.

– Подучился, говорят.

Эта новость Есенину была неприятна. До отсидки у него не было достойных конкурентов в регионе. А тут, выходит, толстогубый пухлячок Халва заменил его – уважаемого вора!

– На чем Халва спалился? – поинтересовался Есенин.

– По пьяне в кабаке подрался и на мента попал. Тот тюремщиком оказался. Сейчас, говорят, над Халвой лично измывается.

– Козырным королем себя почувствовал, – усмехнулся Есенин, хотел добавить: «Туда ему и дорога», но это было бы не по понятиям. – И что Бек?

– А с кем ему работать, если ты в отсидке? Он всегда тебя в пример ставил. И встречу бы при любом раскладе организовал. А тут все разом сошлось – и дело, и твоя свобода. Он тебя, в натуре, ждет не дождется.

Есенин огляделся. Около станции было оживленно. Люди вроде бы шли по своим делам, топтались в ожидании поездов, но вора не покидало чувство, что за ним кто-то следит. Словно чей-то жгучий взгляд дырявил спину. Есенин резко обернулся – обычные лица, никакого любопытства в глазах.

Не обращая внимания на Хамбиева, Владимир вошел в здание станции.

– Есенин, ну как? – с надеждой спрашивал семенящий рядом Каныш.

Владимир, посмотрев короткое расписание поездов, заглянул в окошко кассы:

– На 921-й билеты есть?

Кассирша кивнула. Есенин достал свернутые вчетверо мелкие купюры.

– Есенин, возьми с собой. Выручи. Поехали к Беку. Век не забуду, – канючил Каныш.

Есенин мельком взглянул на жалкое испуганное лицо парня.

– На 921-й, – он протянул кассирше деньги. – Два билета до Туркестана. – Он назвал станцию, где жили родители.

На лице Хамбиева появилась осторожная улыбка. Есенин взял билеты и, не глядя на попутчика, прошел сквозь здание на платформу. В стороне женщина вырывала бутылку из рук хлипкого мужичка и отчитывала бедолагу. На его пьяном лице блуждала улыбка чрезвычайно довольного человека. Вор ему позавидовал, под ложечкой призывно засосало. Когда же он сам пил в последний раз? А ведь сегодня у него праздник! Не каждый день на свободу выходят.

Есенин лениво обернулся:

– Как там тебя? Ныш? Сбегай за портвейном, Ныш. Я вон там на лавочке посижу.

– Я мигом, – радостно согласился Хамбиев, осторожно беря протянутую купюру. – До Арыся надо было билеты брать. Бек ждет нас там.

«Не забыл Бек, однако. Как приперло, не смог без меня обойтись», – гордо подумал Есенин, присаживаясь на лавку. «Без Есенина ты – ноль, а с Есениным – король»! В предвкушении скорой выпивки вор закурил, размышляя, что дела у Бека и правда бывают верные.

– Тихон, тебя внизу Нинка Брагина ждет, – с ехидной ухмылкой сообщил Александр Евтушенко, войдя в комнату. – Ради тебя она даже принарядилась в дорогу.

Тихон Заколов недовольно отложил учебник по «Теории вероятностей» и взглянул на часы.

– Зачем она так рано? До поезда больше двух часов. Да еще он обязательно опоздает. Сам знаешь.

– Я-то знаю, но…

Евтушенко оперся кулаками о стол и склонил голову, как декан во время лекции. Его взгляд уткнулся в извечный бардак студенческого общежития. На столе вперемежку валялись конспекты, учебники и остатки пищи. Тихон наблюдал лишь вихрастую макушку друга и знал, что в прикрытых ею клеточках мозга сейчас рождаются новые философские формулировки.

Так и вышло. Евтушенко вздернул подбородок и продолжил:

– Но ты рассуждаешь как разумное существо, умеющее мыслить последовательно. Ты знаешь, что, если хочешь увидеть рассвет, следует сначала дождаться заката, и даже в этом случае совсем ни к чему пялиться в небо, начиная с полуночи. Но к юным девушкам это не относится. Женская логика – это отсутствие всякой логики! Их подстегивают эмоции. Для Нины страх опоздать на поезд выше всех твоих логических рассуждений.

– Я ей на пальцах объясню, что у нас уйма времени. – Тихон решительно встал. Ему не терпелось дочитать интересную главу из учебника.