И эту грязную свинью опера требуют привести в его кабинет!

Зябликов поморщился, стараясь не выказывать свою неприязнь к кочегару. Прошел к двери и бросил в коридор:

– Алла, пригласите, пожалуйста, ко мне Гаврина.

Видно, эту Аллу тоже несказанно удивило распоряжение Зябликова.

– Нашего кочегара? – переспросила она.

– Да, Аллочка. Тут… – но договорить заместитель не смог. Зуев своей пятерней прикрыл ему рот.

– Хорошо, Николай Петрович, – послышалось из коридора.

Лейтенант Зуев прикрыл дверь и извинился за хамский поступок перед заместителем главврача.

– Ну, знаете, молодой человек, у вас и манеры… – Он замолчал, потом с обидой сказал: – Могли бы сразу предупредить. А не грязной рукой… Это в конце концов негигиенично! – Зябликов достал из ящика тумбочки марлевую салфетку и тщательно отер губы.

Как показалось заместителю главного врача, оба опера как-то сразу напряглись. А молодой нахал встал возле двери, запустив руку в карман.

– Что это все значит? Может, объясните? – потребовал Зябликов, начиная понимать, что сейчас тут должно произойти нечто необыкновенное.

– Сядьте! – резко сказал Камагин.

И заместитель послушно плюхнулся в кресло.

– Вот так. И сидите спокойно.

Зябликов молчал и строго смотрел на капитана, словно собирался его за что-то отчитать, как своего подчиненного.

Тогда Камагин попросил его вежливо:

– Николай Петрович, сделайте лицо помягче. Ну что вы нахмурились, побледнели?

Зябликов хмыкнул, но ответить ничего не успел.

Дверь открылась, и в кабинет вошла пышногрудая толстушка Аллочка.

За ней стоял тот, за кем приехали Камагин с Зуевым, – невысокого роста коренастый человек с воспаленными глазами и вымазанным сажей лицом. Он цепким, внимательным взглядом осмотрел кабинет, едва переступив его порог.

Никогда Зябликов не приглашал его. Сидит за столом с окаменевшим лицом. И этот мент опять тут. В прошлый раз Гаврин видел его. Тогда Топольский успокоил, сказал, что разыскивают они того парня. И Гаврин пожалел, что Топольский не дал отрезать парню голову, побоялся сиденье в машине кровью испачкать.

Но где же второй мент? Тогда их было двое. Обязательно должен быть и второй. Они, суки, в одиночку не ходят на дело. Обязательно должна быть подстраховка, как на войне в Чечне. Гаврин это помнил, стал искать взглядом и второго. Весь напрягся, сжался, точно пружина, покосился на щель, где дверные петли.

Так и есть. Вот она, подстраховка! Грубо работаете, братцы.

Второй мент стоит за дверью. Значит, ждали его. Жаль, ножа не захватил с собой. Покромсал бы обоих в капусту. А теперь надо убегать.

Гаврюша оскалился. Резкий шаг назад.

Мент, сидящий за столом, вскочил.

Ударом левой ноги Гаврюша швырнул на него толстушку.

Оба с грохотом растянулись на полу. Толстушка сверху. Неуклюжая. Испугалась. Со страху никак не слезет с мента.

Гаврюше сделалось даже смешно, какие они неподготовленные.

Потом сильный удар по двери. Прижал второго мента дверью к стене. И, прежде чем убежать, успел заметить, как скорчился от боли тот, за дверью.

Знайте, суки, бывшего спецназовца! Его голыми руками не возьмешь.

Гаврин выскочил в коридор, пулей пролетел по лестнице, спустился на первый этаж. А за ним уже бегут.

«Обложили суки! Дальше куда?» – подумал он и увидел за воротами «жигуленок» с надписью – «милиция».

Значит, через проходную уже не выскочишь.

Его взгляд уперся в котельную, где он всегда чувствовал себя в безопасности. Там железная дверь, за которой можно отсидеться какое-то время.

Но где же главный? Почему же нет Топольского? Неужели менты уже взяли его? Этот пидор, Зябликов, подставил его ментам! Жаль, не отсек ему башку…

Гаврин быстро забежал в котельную и заперся изнутри. Сразу вытащил из ящика верстака свой нож со здоровенным лезвием. Вытер о рукав. Не возьмут его менты без боя. У него теперь тоже оружие в руках. И он шагнул к двери.

Зуев бежал следом, размахивая пистолетом. Мог прострелить немому ногу. Возможно, это был лучший вариант. Но лейтенант в спешке не воспользовался им.

Зябликов, с белым от страха лицом, схватился за телефон, хотел позвонить Топольскому домой, сообщить о происшествии, но Камагин вырвал у него из рук трубку.