Нескрываемая озабоченность В. Кодовильи ситуацией вокруг X. Пенелона объяснялась существовавшими между ними более чем тесными, по существу союзническими отношениями. Мотивы альянса были весьма прозаичны: В. Кодовилья был осведомлен о неоднократных попытках Раймонда отозвать его из Москвы в Аргентину, заменив на посту представителя партии при ИККИ Родольфо Гиольди. И хотя П. Ромо, обращаясь в личном письме от 9 августа к В. Кодовилье, уверял, что «твоя деятельность как представителя партии всегда единогласно одобрялась ЦК…», а «предложение Вильямса отозвать тебя мотивировалось не недоверием к тебе, а лишь соображениями партийной работы» [289] , то была лишь хорошая мина при плохой игре. К тому же хитрый X. Пенелон напрямую увязывал намерение отозвать В. Кодовилыо из Москвы с попытками Вильямса ослабить его собственное влияние в КПА. «Не первый день я наблюдаю негласную работу, начатую с согласия представителя Коминтерна несколькими членами ЦК и направленную на достижение двух целей: 1) обязать тебя вернуться — предложение, повторяемое безуспешно время от времени, и 2) свести к нулю мое влияние в партии посредством систематической негласной кампании и с помощью различных предлогов. Ты мне простишь, что я тебе это говорю столь откровенно» [290] , — писал X. Пенелон В. Кодовилье. Он не забыл добавить, что, оказавшись на заседании Южноамериканского секретариата по вопросу о В. Кодовилье вместе с Р. Гиольди в меньшинстве, Вильямс предложил передать в Москву различные точки зрения по данному поводу.

Когда у В. Кодовильи и Ж. Эмбер-Дро не осталось сомнений, что речь идет о расхождениях X. Пенелона и большинства Центрального Комитета КПА «по вопросу организации профсоюзной работы и, в частности, перспективах приближения войны», они, потребовав дополнительные материалы от конфликтующих сторон, телеграммой на имя Педро Ромо категорически запретили кому бы то ни было «приезжать из Аргентины в Москву для обсуждения вопроса об оппозиции» [291] . Такое решение было на руку X. Пенелону, вот почему была сделана попытка его утаить.

Отправляясь в Монтевидео, где в это время проходил съезд уругвайских коммунистов, П. Ромо захватил телеграмму с собой. Там он передал телеграмму Вильямсу, который ее разорвал. Позже он объяснял, что поступил так из конспиративных соображений [292] . Однако узнавшему-таки о присланной депеше X. Пенелону Вильямс и П. Ромо заявили, что уничтожили документ, поскольку он был адресован лично представителю ИККИ [293] .

Какая «надвигающаяся война» вызвала раскол в руководстве КПА? Здесь следует сделать небольшое отступление. 12 мая отряд английской полиции численностью до 200 человек по распоряжению министра внутренних дел Джорджа Хикса ворвался в помещения торгового представительства СССР и Англо-советского акционерного общества (АРКОС) в Лондоне. После четырехдневного обыска английское правительство, обвинив работников этих организаций в военном шпионаже и антибританской пропаганде, приостановило дипломатические отношения и аннулировало торговое соглашение с СССР.

В ответ 26 мая 1927 года политбюро ЦК ВКП(б) по докладу заместителя наркома иностранных дел М. М. Литвинова признало необходимым немедленно отозвать из Великобритании дипломатическую миссию и ликвидировать торговое представительство, отозвав сотрудников. Одновременно было решено на основе предварительной договоренности передать защиту советских граждан и охрану помещения полпредства германскому послу. Вместе с тем Советское правительство отвергло обвинения англичан в шпионаже, как ни на чем не основанные.

Ситуация оценивалась Кремлем как критическая, реально чреватая войной блока западных держав против СССР. 1 июня в «Правде» было опубликовано обращение ЦК ВКП(б) «Об угрозе военной опасности», в котором говорилось, что «в результате политики империализма почва для мира становится все более шаткой… Война может быть нам навязана, несмотря на все наши усилия сохранить мир. К этому худшему случаю нужно готовиться всем трудящимся, и прежде всего коммунистической, партии». Аргентинские коммунисты, обсудив перипетии англо-советских отношений, решили, несмотря на возражения X, Пенелона, руководствоваться лозунгом: «Ни мешка пшеницы, ни килограмма мяса армиям империалистов, противостоящим СССР и революционному Китаю» [294] .

Забавную интерпретацию событий дал в своей книге «Камарада Викторио» Г. М. Гончаров. Оказывается, «воспользовавшись отсутствием Кодовильи» (!), X. Пенелон стал проводить курс на «ограничение» работы в профсоюзах выступлениями «за удовлетворение чисто экономических требований, отказавшись от линии партии на борьбу за демократизацию страны, против помещичьей олигархии и засилья империалистических монополий. Он требовал от членов партии — профсоюзных активистов подчинения руководству профсоюзов, находящемуся полностью в руках реформистов, то есть отказывался от независимых политических и тактических позиций. Заявляя, что никго не собирается нападать на Советский Союз, Пенелон отверг лозунг, выдвинутый партией, — «ни зерна, ни мяса, ничего для врагов СССР», ибо он, мол, парализует экспорт и наносит ущерб аргентинскому народу. Такая позиция, — делал вывод Г. М. Гончаров, — ничем не отличалась от позиции защитников интересов олигархии. Платформа Пенелона фактически полностью соответствовала платформе социал-демократов» [295] .

В изложении позиций X. Пенелона есть доля истины. Конечно, его нельзя считать «защитником интересов олигархии», вряд ли уместно и ставить знак тождества между ним в тот период и социал-демократами, однако действительно X. Пенелон настаивал на более умеренном курсе партии. Но вот что абсолютно не соответствует действительности, так это роль В. Кодовильи в обозначившемся конфликте. Возможно, X. Пенелон не всегда был в письмах откровенен с представителем КПА при ИККИ относительно своих планов, но факт, что по крайней мере до января 1928 года они действовали заодно.

Конечно, Б. Д. Михайлов и не подумал подчиниться приказам В. Кодовильи и Ж. Эмбер-Дро. 23 июля он послал очередную телеграмму в Москву, указав на этот раз два адресата: Кодовилье и «Михаилу» (И. Пятницкому). Уведомив, что «борьба в ЦК ужесточается» и «Пенелон ставит вопрос об исключении Ромо и выражении недоверия представителю ИККИ», он «категорически» потребовал разрешить ему вернуться. Маневр удался: полученная в отсутствие В. Кодовильи депеша была передана в Малую комиссию ИККИ, которая дала «добро» на возвращение Б. Д. Михайлова.