– Ты опасаешься слежки? – усмехнулся он.

– С некоторых пор я начинаю привыкать к опасности.

– После статьи?

– Вот именно. Я просто хочу знать, продолжается наблюдение за мной или нет?

– Раньше ты что-то подобное замечала?

– Еще бы! – Девушка двинулась к автобусной остановке.

– А сейчас?

– Возможно, они стали умнее.

– Кто?

– Детский вопрос, Заколов. Мой брат был в восторге от твоего интеллекта, – съязвила Тамара. – Или ты только в шахматы умеешь играть?

Тихон резко остановился. Сашка Евтушенко уткнулся в дорожную сумку на его спине и придержал съехавшие очки. Он вечно не поспевал за другом и часто семенил следом.

– Из этого я делаю вывод, что мы свободны? – холодно спросил Заколов.

Тамара обернулась. На строгом лице расплылась плутовская улыбка. Девушка одной рукой взяла Тихона за ладонь, а другой мягко коснулась кончика его носа.

– Не дуйся, пуся, – ласково пропела она.

Тихон смущенно покраснел и отдернул руку.

– Я не ребенок.

– Очень на это надеюсь.

Заколов не знал, как себя вести с бойкой девушкой, мгновенно меняющей стиль поведения. А Тамара, лукаво склонив голову, игриво наморщила лоб.

– Может, нам изобразить встречу влюбленных? А что, неплохая мысль. – Девушка обвила рукой шею Тихона и быстро поцеловала оторопевшего парня в неподвижные губы. – Вот так-то лучше. Пусть наблюдают.

– По-моему, за нами никто не следит, – сконфузился Заколов, стремясь выскользнуть из объятий девушки.

– Зачем же ты остановился? Я думала, для того чтобы дать мне возможность осмотреться.

– Не совсем так.

– О! Наш автобус. Бежим!

Тамара шустро устремилась к остановке. Заколов с сумкой через плечо и Евтушенко с бесформенным рюкзаком вынуждены были совершить пятидесятиметровый рывок вслед за девушкой. Но перед самой дверью Тамара ойкнула и присела.

– Камешек попал под пятку. Колется.

– Потом разберемся. Уедет!

– Нет, подожди. – Тамара ухватила Тихона за рукав.

Автобус, сжав двери-гармошки, ушел. Остановка опустела. Тихон вежливо, но твердо отстранился. Он уже раскусил замысел девушки.

– Тамара, я ничего не перепутал? Ты, случайно, не из театрального училища?

– Нет. Но в школе я посещала драмкружок.

– Педагог у вас был никудышный.

– Я так не думаю. Ну ладно, ты не сердись, – еще раз преобразилась девушка. – Зато я убедилась, что за мной слежки нет. Поедем на следующем.

– Честно говоря, мне эта игра в шпионов надоела.

– Все. Обещаю быть паинькой. Больше никаких дешевых спектаклей.

В автобусе девушка успокоилась и скупо комментировала проплывающие за окном достопримечательности. Город, несмотря на древность происхождения, выглядел молодо и современно. Виной тому было разрушительное землетрясение 1966 года, после которого столицу Узбекистана ударными темпами восстановили всей страной и быстро застроили бетонными коробками.

– Тогда мы здесь и появились, в шестьдесят шестом, – сообщила Тамара. – Наши родители – врачи. Приехали для укрепления кадров новой больницы. Думали, временно, да так и остались. Здесь тепло, зимы не бывает, почти как на родине предков.

Тихон вопросительно посмотрел на нее. Тамара с вызовом в голосе пояснила:

– Я – еврейка.

Оставшуюся часть дороги девушка молчала. На нужной остановке она спохватилась в последний момент, и ребята выбирались на улицу, разжимая шипящие автобусные двери. С широкого проспекта они свернули на узкую улочку из нескольких желто-серых двухэтажных домов послевоенной постройки, фасады которых соединялись кирпичными арками. Они вошли в одну из арок и попали в небольшой темный дворик, сплошь застроенный неказистыми сараями.

– Здесь мы и живем. С братом, – сообщила Тамара, открывая квартиру на первом этаже. – Проходите.

– А родители? – вежливо спросил Тихон.

– С ними все в порядке, – тихо произнесла девушка и быстро затараторила: – Вещи можете оставить здесь. Спать будете в Димкиной комнате, это там. Учтите, хозяйка я скверная, поэтому разносолов не будет. Чай и примитивные бутерброды обещаю. С голоду не помрете?

– Нам не привыкать, – ответил Евтушенко. – Может, я сам на кухне посмотрю?

– Давай. Но с тех пор, как я лишилась стипендии, в доме даже тараканы перевелись.