Согласно учению Григория Паламы, бытие (существование) Бога не тождественно Его сущности и не происходит от нее: «Не от сущности ведь Сущий, а от Сущего сущность, ибо Сам Сущий объял в Себе все бытие» [322] .

Это означает, что Бог как бытие может вступать в соприкосновение и общение с человеком и в то же время оставаться недоступным для приобщения и трансцендентным в Своей сущности [323] .

Конечно, различие между сущностью и энергией в Боге противоречит философскому взгляду на божественную простоту. То же самое можно сказать и о различии Трех Лиц в Святой Троице. Однако Григорий Палама, богословствуя в святоотеческом духе, не принося откровение в жертву философии и не довольствуясь сухим повторением мнений отцов Церкви, пытается основать свое учение о Боге на вере и опыте Церкви. Так, человек знает о существовании Бога благодаря посылаемым Им в мир энергиям. Если бы не было божественных энергий, направляющих человека к Богу, как можно было бы говорить о существовании божественной сущности? По словам Василия Великого, нельзя представить себе сущность без энергии: «Нет естественной сущности без энергии или энергии без сущности. Ведь мы узнаем о сущности благодаря энергии, свидетельствующей о сущности. Ибо никто никогда не видел сущности Бога, но мы поверили в сущность благодаря энергии» [324] .

Этого взгляда, характерного для богословия отцов Церкви, придерживается и Григорий Палама: «То, что не имеет никакой энергии, является не простым, а несуществующим» [325] .

Существование нетварной энергии, происходящей из нетварной божественной сущности, нисколько не нарушает принципа божественной простоты. Обосновывая это утверждение, Григорий Палама говорит, что все, что имеет Бог, Он имеет от Себя Самого и что Он ничего не берет от кого-либо другого, поэтому Он не может быть сложным [326] . Сложность происходит не от действия и энергии, а от пассивности и страдания. Бог же действует не страдая и не изменяясь. Он не является сложным, несмотря на то, что у Него есть энергия [327] .

Если не различать сущность и энергию Бога, то следует рассматривать даже тварный мир как эманацию божественной природы и, следовательно, как единосущный Богу или сводить Второе и Третье Лица Святой Троицы на тварный уровень, ибо в этом случае «творение» ничем не отличается от «рождения» или «исхождения» [328] . Но, по учению Григория Паламы и других отцов Церкви, мир происходит не из божественной сущности или от какой-либо тварной энергии, а от нетварной энергии Бога [329] ; и Три Лица Святой Троицы не только выше мира, но отличны от него по сущности.

Все тварные существа причастны божественной энергии, но по–разному. Некоторые причастны только творческой энергии Бога, а не той, которая дает жизнь. Другие причастны и животворной энергии, но не приобщаются умудряющей божественной силы, которой причастны разумные существа. И, наконец, только ангелы и святые причастны обоживающей энергии и божественной благодати [330] , с помощью которой они приближаются к Создателю и становятся подобными Ему. Таким образом, хотя все творение приобщается божественной энергии, только ангелы и святые причастны божественной жизни, и поэтому только их можно назвать истинными причастниками божества [331] .

Обожение человека осуществляется совместным действием Трех Лиц Святой Троицы: «Как весь Бог вочеловечился, хотя и не каждая Божественная Ипостась вочеловечилась, и не по сущности, но по Ипостаси, Одной из Трех, соединился с нашим смешением, так и достойных обоживает весь Бог» [332] .

И осуществляется это не творческим велением, но нетварной обоживающей энергией.

Божественная нетварная энергия имеет тварные последствия, но эти последствия не являются тварной энергией или тварной благодатью — посредником между Богом и человеком. Конечно, Григорий Палама знает, что слово «благодать» многозначно и что христианские авторы использовали его не только для обозначения нетварной божественной энергии, но и тварных последствий творческой энергии Бога или даже в более общей форме для описания красоты какого-либо предмета или лица человека [333] . Но эти виды тварной «благодати» не имеют ничего общего с обоживающим даром, то есть с нетварной божественной благодатью, наделяющей тех, которые причастны ей, свойствами нетварной божественной природы. Существование тварного мира, телесная жизнь, познание и тому подобное являются следствиями божественной энергии, но сами по себе не являются божественными энергиями. С другой стороны, жизнь и благодать, ниспосылаемые живущим по Боге, представляют собой Его нетварную и естественную энергию, посредством которой Он соединяется со святыми [334] . Обоживающий дар, подаваемый святым, непреходящ, он остается с ними навсегда, будучи неиссякаемым источником просвещения и возрождения. Григорий Палама для описания природы обожи- вающей благодати использует термин «воипостас- ная», имевший у церковных писателей несколько значений. По мнению Григория Паламы, обожива- ющая благодать воипостасна не потому, что имеет собственную ипостась, а потому, что она тесно связана с конкретной ипостасью человека [335] .

Естественно, не все могут воспринять обожива- ющую благодать в равной степени. Степень причастия благодати зависит от чистоты сердца и восприимчивости человека [336] . Но поскольку нераздельный и неделимый Бог присутствует в полноте в каждой Своей энергии, человек, причастный обо- живающей благодати даже в малой степени, соединяется через нее с Богом в Его полноте [337] .

Григорий Палама решительно отвергает мысль о том, что тварные существа могут быть причастны сущности Бога. Если бы человек мог приобщиться божественной сущности, Бог был бы не триипос- тасным, а имеющим бесчисленное количество ипостасей, ибо относительно сущности верно утверждение, что «сколько есть причастных сущности, столько и ипостасей она имеет» [338] . Но обоженный человек не соединяется с Богом в божественную ипостась, ибо такое соединение произошло только однажды и на все времена в лице Христа. Обоженный человек соединяется с Богом только посредством благодати и энергии; однако, поскольку эта благодать и энергия являются естественным проявлением божественной природы, можно сказать, что через них человек приобщается божественной природе, хотя она и недоступна для приобщения [339] . Итак, причастие божественной природе парадоксальным образом является и возможным и невозможным, или, как можно еще сказать, ее причащаются непричастно, то есть, как вышеестественная сущность, она остается вне какого-либо приобщения, но благодаря ее естественным энергиям приобщение становится возможным.

Сущность Бога превосходит все божественные энергии, они происходят из нее [340] . Каждая из Его энергий находится в зависимости от Его трансцендентной сущности; и даже обоживающая благодать, которую Дионисий Ареопагит называет божеством [341] , может быть названа «подчиненным божеством», так как она даруется божественной трансцендентной сущностью [342] .

Это утверждение давало противникам Григория Паламы повод называть его двубожником [343] . Их обвинение основывалось не только на непонимании его учения о различии между божественной сущностью и энергией, но и на искажении и фальсификации некоторых отрывков из его сочинений. Об этом говорит он сам, и это легко доказуемо. Например, Акиндин цитирует из посланного ему Григорием Паламой письма следующий отрывок: «Итак, есть, согласно богомудрым богословам, подчиненное божество, как говорит великий Дионисий, ибо обожение — это дар высшего существа Божия» [344] , опуская слова «существа Божия» и заставляя читателя думать, что Григорий Палама имеет в виду «высшее божество». В результате, Палама выставлялся двубожником, признающим существование подчиненного и высшего божества [345] . Этот искаженный Акиндином отрывок использовался многими противниками Григория Паламы, в частности М. Жюжи [346] , пока протоиерей Иоанн Мейендорф не опубликовал оригинальный текст письма [347] , восстановив справедливость.

Другая, и самая серьезная, фальсификация творений Григория Паламы, а именно отрывка из трактата «О божественном и обоживающем причастии», сделана в сочинении «Против Паламы», подписанном именем Димитрия Кидония, но на самом деле составленном монахом Нифонтом, известным также как Ипопсифий. В этом сочинении он пишет: «Палама в трактате» О божественном и обоживающем причастии» говорит:«Но если они и живут бессмертно и умирают, многие из живущих мертвы, как показал Христос, Господь жизни и смерти. Итак, есть смерть божества, хотя оно остается бессмертным по своей природе»» [348] .