Маугли кивнул и растворился в джунглях.

– Давайте и мы отойдем поглубже, – предложил Данила. – Подождем Маугли, а заодно отдохнем.

Дневной переход вымотал всех. Джунгли были те же, что и раньше, – лабиринт из краснолистных растений, оплетенных лозой. Но Вождь и Лиана ориентировались в нем, несмотря на отсутствие солнца; наверное, чуяли направление, Данила знал, что такое бывает: человек ощущает, пусть неосознанно, магнитные полюса планеты.

Аборигенная фауна в виде стаи вырвиглоток добавила походу приятности.

Забрались подальше, чтобы не было видно из долины, костер разводить не стали – лес мог патрулироваться. Лиана оделила мужчин полосками вяленого мяса, твердым сыром и водой, загодя набранной в бурдюки. Ели в молчании, Картограф посматривал на Данилу с превосходством: что, мол, прошляпил искажение?

Интересно, а что там в самом деле? Неужели «бродила» такой силы, что добивает сюда? Временами Даниле казалось, что вся эта чужая земля – огромное искажение, и зря Картограф считает ее «плоской» и «неинтересной», – просто они идут по складкам, темным тропам пространства, не замечая этого. Еще Данила постоянно ощущал, что рядом кто-то есть, и он крадется следом, присматриваясь, как зверь перед прыжком.

Но потом ощущение пропадало, и мир становился пусть непривычным, но понятным.

Вернулся Маугли, принес новости:

– Четыре человека. Два внизу, два вверху. Больше не видел. По стене не ходят, стоят на месте. Ворота узкие, открыты. Через них никто не ходит.

– Молодец… Значит, там у нас шансов больше. Что скажешь, Вождь, нужно нам в город?

– Только за славной смертью.

– Нет, извини, я пока повременю со славной смертью. Значит, надо взять «языка», и тут важно не ошибиться: как только мы выкрадем одного змееглазого, остальные узнают, что мы здесь.

– Они и так знают, – заметил Вождь, – что ты пришел. Вспомни, ты не всех убил.

Это точно. Не от Данилы ли выставили охрану?

Что может знать простой стражник? Расписание патрулей – в лучшем случае…

– Так. Пожалуй, я все-таки пойду в город, – решил он. – Один. Но мне нужна будет куртка змееглазого и его шлем.

Стражники у ворот (все бритоголовые, как на подбор) лениво переговаривались на том же языке, что Вождь и Лиана, но с присвистом и шепелявя. Они обсуждали, скоро ли будет смена, что сегодня дадут на обед и к кому из девушек пойти вечером. Вблизи лешие людей почти не напоминали – совершенно другие движения, другая пластика.

Данила обернулся, но своих не заметил: они надежно укрылись в зарослях, готовые если не спасти, то попытаться отбить тело. Его команда, его отряд: шизик-Картограф, кабинетный умница Прянин и мальчишка-мутант Маугли. Вождь и Лиана – с ними по дороге, но они пока не друзья… Стоп!

Данила лежал в тени незнакомого растения, брюхом в пыль обочины (видно, с этой стороны к городу что-то подвозили) и пытался сообразить, чья это была мысль. Значит, у него, Данилы Астрахана, на четвертом десятке лет появились друзья? Не боевые товарищи, не подчиненные, а друзья, вроде покойного (ладно, ладно, бро, не совсем покойного) Момента?

Впереди, метрах в трех, стражники обсуждали десятника, если Данила правильно разобрал слово. Как у всех подчиненных во всех мирах, начальник выходил тупым, ну ничего не соображающим, зато жадным до удовольствий. «Поговорите-поговорите, ящерки, может, что важное скажете».

Но Змееглазые то ли ничего не знали, то ли их просто не интересовали последние события. Единственное, что полезного для себя узнал Данила: кто-то недавно перебил отряд охотников. Спасшиеся рассказывают, что враг грохотал, и грохот этот убивал ни в чем не повинных людей. То есть, змееглазых, леших. Данила сделал вывод, что таинственная сволочь – он. И ему предназначается праведный гнев змееглазых: «Месссть, месссть!»

Да-да, будет вам мстя, и мстя эта будет страшна…

Сзади, за поворотом, раздались голоса. Данила ушуршал глубже в кусты, оказавшиеся довольно колючими, и пополз к говорившим. По дороге, поднимая белую известняковую пыль, шагали двое змееглазых, облаченных в куртки-хамелеоны и такие же штаны. Головы их были чисто выбриты, кожа от лба до затылка – покрыта татуировками, сплетающимися змеями.

Отсюда стражники дорогу не видели, она вилась между кустами и деревьями.

– Сссам ссскажи! – прошипел один охотник.

Он нес на плече копье. Второй тащил чупакабру, закинув ее, как горжетку, на шею.

– Сссам ссскажи, что видел их. Их не осссталось. Всссех убили.

Данила напрягся. Охотники остановились прямо напротив него.

– Не веришшшь? – змеиное шипение.

Тот, что нес чупакабру, развернулся к товарищу. Данила во второй раз так близко увидел лицо змееглазого, и сердце забилось чаще, а рука сжала нож.

Несомненно, их можно было отнести к людям. С тем же успехом, с которым мы опознаем как «своих» зеленых человечков из фильмов. Неправильной формы череп – чересчур вытянутый с затылка, небольшие, странно наклоненные к переносице глаза – янтарно-желтые, с вертикальным зрачком. Козьи? Кошачьи? Какое там! Сразу понятно – змеиные глаза у леших.