Перед тростниковым шалашом курился голубенькой лентой дымок дотлевающего костра. Вот, стало быть, от него вечером зарево на стекле и играло. Дед Архип был очень похож по картинке на старика из «Золотой рыбки». Только старухи не было и вместо разбитого корыта лежал перед ним чугунок с одним ухом.

— Племяннички пришли? Садись, садись, гостем будешь. — Дед притянул к себе Петю, будто давно его знал, широко погладил по спине, усадил на пень. А Вовке бросил на охапку сена свой армяк.

— Чего стоишь? Воробей и тот в полдень садится. Грушек печеных не хотите ли?

Вынул из пепла три темно-коричневых груши, дунул на них, смахнул рукавом золу и дал мальчикам.

Да! Это тебе не чай с молоком… Обжигались, чуть не плакали, но ждать, пока остынут, нельзя было, очень уж было вкусно.

Дети притихли. И собаки угомонились, легли у ног и только, вывалив языки, следили, как толстые шмели вокруг дедовой головы гудят. Дед тоже молчал, вырезывал из липовой чурбашки себе табакерочку да ласково поглядывал на мальчишек.

Земляная пчела приподняла мшинку у Вовиной ноги, вылетела наружу и низко над землей потянула к сверкающему вдали пруду. Пить, должно быть. Солнечные пятна пробились сквозь ветви и тихо колыхались на примятой траве. Тепло. И дух такой густой, сладкий, будто перед жаровней сидишь, на которой яблочное желе уваривается.

— Это вы, дедушка, вчера в саду свистали? — спросил Вовка, вытягивая из пепла грушу покрупнее.

— Кому ж больше… Стревожил тебя, что ли?

— Нет. Я думал, что это медведя из сада гнали.

— Какой тут медведь! Люди озорничают пуще всякого зверя. Не уследи, полсада переломают… Вот и свистишь да псов гоняешь… Надолго ли приехали?

— Не знаю. У нас теперь скарлатинный карантин, — важно объяснил Вовка.

— Скажи ты! — Дед задумчиво покачал головой. Пожалуй, и не понял, что за штука такая. — Ну что ж, погостите, у нас яблочек на всех хватит…

Петя все посматривал на нового дедушку и, наконец, решился:

— А это правда…

— Что, милый?

— Что такие моложавые яблоки бывают? «Какой бы ни был стар человек, а съест яблочко — вмиг помолодеет…»

— Кто тебе рассказал-то?

— Няня сказку рассказывала. Про ведьму и солнцеву сестру.

— Не слыхивал, свет мой. Кабы знал, сам бы такое моложавое достал. А то и укусить нечем. Все вот яблочки едят, а я только посматриваю. Ты б у няни своей спросил, где они растут-то… Что?

И вдруг сорвался с места и побежал, словно и молодой, в глубину сада.

— А ну ж вы! Я вас… Аря! Забирай, Колобок, вправо, вправо тебе говорю!..

Псы, тоненько взвизгивая, скрылись за стволами. Вдали, трусливо похрюкивая, с треском мчались к калитке две толстые чушки.

— Медведь? — на бегу спросил у Колобка Петя, подбирая с земли ржавую железку.

— Свиньи… Они завсегда в эту пору яблоки лопают.

Дед, тяжело дыша, возвращался.

— Ишь, подлюги!.. Повадились. Опять калитку не зачинил кто-то. Руки дырявые, прости, Господи…

Вовка заинтересовался:

— Разве, дедушка, свиньи тоже яблоки любят?

— Ого! Она тебе не то что ест, она такая животная, что зловредней ее и нету. Ешь, я ж не препятствую. И сорока яблоко ест, и иволга, и оса, и человек. А свинья к самолучшим сортам подбирается… Да мало ей, что на земле валяется, норовит еще, ежели дерево молодое, о ствол потереться, чтоб яблоки на нее дождем сыпались… Вишь ты.

— Она хитрая, дедушка?

— Хитреющая, милый. Фу, совсем дух зашелся… Эва! Обедать вас кличут. Бегите скорей, а то тетенька гневаться будет…

Побежали. Делать нечего. В самый интересный момент всегда так, — то уроки, то обед. И ничего ты с этим не поделаешь.

За обедом мальчики ели вяло. Суп с лапшой, телятина… Как их есть, когда в голове гудят шмели, весь насквозь яблоками пахнешь, — даже волоса, а на языке терпкая оскомина…

Тетя Глаша только посмотрела, все поняла.

— Яблоки? Вы смотрите не объешьтесь.

— Мы, тетя, ничего. Я съел семь, а Петя… Петя пять съел.

— Только?