Эхо быстро гаснет, сменяясь зловещей тишиной, тяжелой, как каменная плита.

— Кто-нибудь что-нибудь видит? — спрашивает Хинес.

— Нет, там ее нет, но… отсюда не все можно разглядеть, — отзывается Ибаньес, до пояса перегибаясь через ограждение, — если бы высунуться еще немного…

— Будьте, пожалуйста, осторожнее, — умоляет Ньевес, — не дай бог еще кто-нибудь упадет.

— Надо спуститься вниз, — говорит Ибаньес, — наверняка есть какое-нибудь место, где можно спуститься.

— Нет, пожалуйста, не спускайтесь, — всхлипывает Марибель.

— А как иначе убедиться в том, что ее там нет! Вдруг она лежит внизу покалеченная! — настаивает на своем Ибаньес.

— Если она и вправду упала, — говорит Мария, — то находится у самого подножья скалы. Больше ей деться некуда.

— А вдруг убежала? — сомневается Ньевес. — Вы, часом, не поссорились? Скажи честно, вы не разругались?

Ньевес обращает свои вопросы к Уго, который по-прежнему пребывает в шоковом состоянии. Он стоит, безвольно приоткрыв рот, его рассеянный взор медленно переходит с одного предмета на другой, с одного лица на другое, но на самом деле он ничего и никого не видит.

— Нет… ссориться… ссориться… — наконец выдавливает он из себя, не сразу отыскав глазами среди окружающих ту, что задала ему вопрос.

— Быстро! — велит Хинес. — Пусть кто-нибудь пробежит по тропе и проверит.

— Но… В какую сторону? — спрашивает Ньевес.

— Назад! В какую еще? Вперед она никак не могла уйти. Давайте, быстро!

— Сейчас я посмотрю, — отзывается Ампаро.

— Не уходи далеко… — Марибель опять хнычет, как маленькая девочка. — Нет, я не хочу, чтобы она от нас уходила.

— Тогда ступай с ней, — говорит Хинес. — И постарайтесь не терять нас из виду — идите только до того места, откуда еще можно нас различить… В любом случае перед вами откроется большой кусок тропы, больше, чем можно просмотреть отсюда.

— Пошли, Марибель, — зовет Ампаро, беря подругу за руку, — а вдруг мы и вправду найдем Кову.

Обе женщины без особой спешки удаляются, а Хинес снова перегибается через ограждение и застывает, широко расставив руки на перилах.

— Все-таки тут должен быть какой-нибудь спуск, — говорит он немного погодя, словно размышляя вслух.

— А кто будет спускаться? — спрашивает Ибаньес, глядя на Марию.

Она тоже смотрит ему прямо в лицо, хотя мысли ее, судя по всему, витают весьма далеко от человека, стоящего напротив.

— Я занималась скалолазанием и даже свободным скалолазанием. И вешу меньше любого из вас. Так что соотношение веса и силы… А если речь идет о спуске, то тут я вне конкуренции.

— Мы потратим на это слишком много времени… — роняет Ньевес, и по тону ее можно заключить, что она неожиданно для самой себя облекла свои мысли в словесную форму, не слишком следя за тем, что произносит.

И тем не менее Хинес бросает на нее быстрый осуждающий взгляд, а потом переводит его на Уго, хотя тот продолжает пребывать в том же состоянии, не воспринимая, по сути, ничего из того, что делается рядом.

Тем временем Мария ловко перебралась через ограждение и теперь, вытянув шею и держась за перила одной рукой, рассматривает дно провала.

Хинес и Ибаньес с опаской следят за каждым движением девушки, они протянули к ней руки, чтобы в любой момент прийти на помощь. Хинес, кроме того, крепко держит узкую кисть Марии в своей руке, но прежде он сдвинул повыше украшавший ее браслет — тонкую золотую цепочку. Мария поворачивает голову и смотрит сначала на руку Хинеса, а потом ему в глаза.

— Мне нет никакого смысла туда спускаться, — говорит она, переводя взгляд на Ибаньеса. — Ее нет, ее там нет, отсюда все прекрасно видно. Если один из вас переберется сюда, ко мне, и будет меня страховать, я смогу отодвинуться еще чуть-чуть и осмотреть все до уголка. Тогда у нас будет стопроцентная уверенность.

— А мы будем тянуть с этой стороны, — вставляет Ньевес, — держать на всякий случай ограждение, я хочу сказать… Не дай бог не выдержит такой нагрузки.

На самом деле ограждение выглядит вполне прочным и хорошо закреплено в скале. Кроме перил, есть также пара стальных канатов, которые натянуты по всей длине тропы и в свою очередь крепятся к каждой стойке, так что все вместе сводит опасность падения до минимума.

Но издалека канатов не видно, словно их и не существует. Издалека виден Хинес — его высокая и нескладная сейчас фигура. Он неуклюже с помощью товарищей перелезает через узкие перила, но их суетящиеся рядом фигуры более расплывчаты. Тропа же, пробитая вдоль каменной стены, кажется тоненькой темной линией, нарисованной на скале; и на этой самой линии мы различаем слева еще одно цветное пятно, вернее, два почти слившихся пятна — две фигуры, которые удаляются от группы, двигаясь очень медленно, с частыми остановками. Вот и все. Больше не видно ни одной живой души или хоть каких-нибудь признаков человеческого присутствия, не видно белой блузки Ковы и на ленивом изгибе, который делает речное русло, усыпанное покатыми валунами и гладко отшлифованными каменными глыбами всех размеров, похожими на плотную серую пену на поверхности воды, вдруг затвердевшую и остановившую свое тяжелое и грязное течение.