Сказать, что Стелла красавица, значит не сказать ничего или сказать очень мало. Стелла ослепительна! Нервное, тонкое, стремительное создание, она неслась по жизни, и всякое ее действие было полно блеска. Кровь ее представляла собой сложный коктейль, в котором смешались горячий юг и рассудительный север. От прабабок молдавских кровей она унаследовала смуглую кожу, дробность сложения и тонкие черты лица, которыми славится латинская раса. Богатые, цвета воронова крыла, волосы она скручивала в небрежный узел на затылке. В маленьких ушах посверкивали рубины, бросая теплые красные лучики на смуглые щеки. У нее был трезвый ум и сильный характер – качества, изменяющие ей в периоды влюбленности.

Она смотрела на меня своими прекрасными карими глазами, и невооруженным глазом было видно, что в душе ее звучит музыка.

– Это замечательный человек! Правда! – вскрикнула она, заметив скепсис на моем лице. – Правда! Честное слово. Настоящий мужик, сильный, самостоятельный…

Сильный? Самостоятельный? Это что-то новое.

– Разумеется, джентльмен, – не удержалась я от сарказма.

Стелла задумалась на секунду и сказала:

– Нет, не джентльмен. Но это не имеет никакого значения.

Это значило, что рук он ей не целовал и комплиментов не говорил. Цветов, видимо, тоже не дарил. Что же тогда случилось?

А вот что. С соседкой произошел сердечный припадок. Она смогла дозвониться до Стеллы, так как номер «Скорой» был все время занят. Стелле повезло больше, и приехал врач… Разумеется, блондин, разумеется, бесцветный – неприветливый тип в несвежем халате, с трехдневной щетиной на серых мятых щеках. «Вы дочь?» – спросил врач и та-ак посмотрел на Стеллу… Она сумела лишь помотать головой в ответ. Врач посидел некоторое время молча с закрытыми глазами и, кажется, уснул. Все это происходило в четыре утра. Стелла догадалась предложить ему кофе. «Давайте! – оживился он. – Покрепче и без сахара. А можно…» – он замялся и потер щеку, издавшую при этом скрежещущий звук. Выразительно взглянул на нее.

– И тут я поняла, что он голодный, – Стелла запустила пальцы в волосы, что делала обычно в минуты волнений.

Она накормила его и сестричку. Врач глотал бутерброды, как удав, не жуя. Стелла сидела напротив и не сводила с него глаз. Потом он утерся рукой, хотя она подала салфетки. У нее создалось впечатление, что он сделал это нарочно.

Уходя, врач сказал: «Премного вам благодарны», – и низко поклонился.

Стелла рассказывала о замечательной встрече, в голосе ее звучали низкие вибрирующие виолончельные интонации, а в моем сознании рисовался образ неприятного, мятого, небритого типа с извращенным чувством юмора. Пьющего неразведенный спирт, скорее всего. Судьба, что и требовалось доказать. Никуда не денешься. Снова большая любовь, и снова не к тому персонажу.

Стелла жаждала расспросов – влюбленные эгоистичны и без конца готовы говорить о своей любви, и я с трудом выдавила:

– Как его зовут?

– Владимир Иванович Лапин, – ответила Стелла, вспыхивая от звука имени любимого человека.

– Почему он работает на «Скорой»? Обычно туда идут интерны. Он что, сразу после института? – В моем вопросе невольно прозвучали прокурорские нотки, и Стелла бросилась на защиту Владимира Ивановича.

– Ему так удобнее! Так получилось!

– Что удобнее? – удивилась я.

– Ночные дежурства. Ему нужно работать ночью, чтобы днем быть дома. У него жена больна.

– Жена больна? А что с ней? – Я уже нарисовала себе образ спившегося горемыки в несвежем халате, бьющего на жалость влюбленной дурехи.

– Не знаю, – ответила Стелла. В ее глазах доктор Лапин выглядел героем и мучеником. – Какая разница?

– Он сам тебе рассказал про жену?

– Про жену мне рассказала сестричка, которая приезжала с ним. Я с ней… познакомилась, – добавила Стелла, поймав мой взгляд.

Предприимчивая подруга поймала сестричку за рукав, когда бригада «Скорой помощи» уже уходила, и попросила заехать на другой день померить соседке давление и вообще… Когда та пришла, напоила ее чаем и расспросила о докторе. Лапин был в свое время прекрасным специалистом, светилом, можно сказать, и заведовал урологическим отделением второй городской больницы. Но три года тому назад случилась неприятность – со склада отделения исчезли препараты, содержащие наркотические вещества, ну и вот… Под суд Лапина отдавать не стали, но из больницы пришлось уйти. Никуда, кроме «Скорой помощи», его не взяли…

– А жена? – спросила я. Доктор Лапин нравился мне все меньше. Не только пьяница, но еще и наркоман. Если бы его отдали под суд, он получил бы срок. И Стелла, опытный юрист, попалась на эту наживку?

– Жена больна… Я думаю, он продавал наркотики, чтобы обеспечить ей уход.

Я едва не задохнулась от возмущения. Ну можно ли так попадаться? Уважаемый врач, крадущий наркотики, чтобы помочь больной жене… Развенчанный, выброшенный из общества, влачащий жалкую жизнь, делая подпольные аборты дешевым шлюхам… Ну прямо бразильское мыло – «Бедный доктор Альфонсо»!