— Что случилось?

— Забыл! Я же целый день протаскал в кармане пальто подарок для тебя! Подожди, я сейчас! Вот, — через минуту он торжественно вручил ей маленькую коробочку, — поздравляю с этим, как его, Международным женским днем!

Она нетерпеливо сорвала подарочную обертку и ахнула:

— «Rene Lesard»! Это очень дорого!

— Последний писк! — довольно отозвался Виктор. — Дай я побрызгаю.

— Ммм, — вдохнула она, — какой аромат! Сначала запах слегка холодноватый, а потом горячий и соблазнительный. Спасибо! — Она обняла его за шею и поцеловала. — Тебе нравится? — прошептала она.

— Очень. — Он стал целовать ее шею, виски, руки.

— Знаешь, — прошептала Лариса, крепче прижимаясь к нему, — с тобой мне так легко, так спокойно… — Она хихикнула: — Вдруг вспомнилось кое-что смешное. Я училась в десятом классе, и мне ужасно хотелось получить к Восьмому марта настоящие французские духи. — Она поудобнее устроилась рядом с Виктором, взяв его руку в свою. — А какие тогда духи были? «Клима» и «Фиджи». И вот в универмаге появились настоящие «Фиджи». Я чуть с ума не сошла, так хотелось купить. Но они были дорогие, 30 рублей. Тогда я решил купить флакон на троих.

— Как это? — удивился Виктор. — То, что на троих распивают, я слышал, но чтобы духами душились на троих…

— У меня были подружки Райка Зверева и Ленка Сумарокова. Мы решили: пусть родители нам подарят к празднику по десять рублей. Мы купим флакон, разольем шприцем в разные скляночки, а сам флакон разыграем. Наши родители, видя, что мы совершенно одурели от своей идеи, деньги дали. Мы отмыли старые флакончики из-под духов, достали шприц. И седьмого марта торжественно купили заветные «Фиджи». Разделили. Разыграли. Я выиграла. Райка расплакалась. Пришлось уступить флакон ей. И целый год после, доставая бутылочку с духами, каждая чувствовала себя настоящей взрослой элегантной женщиной.

Виктор погладил ее по волосам:

— Ты сейчас самая элегантная и самая красивая женщина. И любимая.

Ночью она проснулась словно от толчка. Еще помнился обрывок сна, хорошего, доброго, но проснулась она от тревожного предчувствия. «Что происходит?» — задала она себе вопрос и по кусочкам стала вспоминать прошедший день. Вроде бы ничего не случилось, день был неплохой, вечер так вообще замечательный. Она повернула голову: рядом спал Виктор. Во сне он всегда так тихо дышал, что иногда Лариса пугалась, не умер ли он во сне. Милый, милый Виктор! С ним так уютно шептаться в темноте! И чего ей, дуре, надо, когда рядом такой человек?

Все же причина ее тревоги пряталась именно в этом прошедшем дне. Она потерла ладонью лоб и ощутила тонкий запах духов, которые подарил Виктор. Духи! Она вспомнила рассказанную сегодня историю о разделе флакона «Фиджи». Вспоминать было смешно и немного грустно, но тогда было не до смеха. Она старалась забыть ту фразу Райки, когда оказалось, что флакон выиграла Лариса: «Зачем тебе духи? У тебя все равно нет парня!» Фраза эта была сказана от зависти, от злости и засела в душе Ларисы длинной занозой.

Лариса откинула одеяло и, чтобы не разбудить Виктора, осторожно поднялась с кровати, нашарила ногами тапки. Она накинула халат, уверенно ориентируясь в темноте, подошла к секретеру и откинула крышку. Нащупала бархатную спинку альбома с фотографиями, закрыла секретер и тихо прокралась на кухню. Забравшись с ногами на стул, Лариса раскрыла альбом. Перелистывая тяжелые картонные страницы, Лариса ясно видела старое здание школы, окруженное тополями, учителей, класс, школьных подружек. Их было немного. Черно-белые мутные фотографии живо напомнили ей, что в первом классе ее дразнили за скобку на передних зубах, в пятом — за нос с горбинкой, в восьмом — за пего-рыжий цвет волос. Лариса хорошо рисовала, организовывала концерты школьной самодеятельности, ее знала вся школа, уважали одноклассники. Но когда девчонки собирались стайкой в тайном углу, чтобы поделиться своими секретами о мальчиках, Лариса бродила по школьным коридорам одна. У Ларисы никогда не было тайн, в нее не влюблялись мальчики. Воспоминание о школьном одиночестве нахлынуло так ясно, что у Ларисы даже перехватило дыхание. Она перевернула несколько страниц альбома — да, даже с выпускного вечера она ушла раньше всех. А вот фотографии с первого курса пединститута — в объектив фотоаппарата смотрит серьезная, но ничем не примечательная девушка в берете. Институтские годы вспоминать приятнее — там ее заметили, дали общественное поручение — отвечать за культмассовую работу на факультете. Приходилось самой рисовать стенгазету, бегать по театральным кассам за билетами, писать сценарии «капустников». Но это была жизнь, намного более хлопотливая и приятная, чем в школе. Тогда же у нее появился первый поклонник. Ага, вот и его фотография. Володя Пряхин. Лариса погладила пальцем черно-белый снимок. Кто бы мог тогда подумать, что Володька уедет в Штаты, пробьется в люди, заведет свой бизнес? Она захлопнула альбом и прижала его к груди. Сколько она себя помнила, она постоянно ощущала комплекс неполноценности. Окружающие казались ей лучше, успешнее, красивее, счастливее.

— Почему не спишь? — Тихий оклик Виктора все равно испугал ее.

— Так, что-то захотелось вспомнить старину. — Лариса захлопнула альбом. — Но теперь я усну. Какой ты смешной! — Она хмыкнула, глядя на голые ноги Виктора, белеющие из-под полы длинного, в пол, бархатного халата, который он где-то специально заказывал и которым ужасно гордился. — Ты похож в этом халате на настоящего барина, не хватает только трубки с длинным чубуком и пары борзых рядом!

Виктор был польщен, хотя совсем не выглядел представителем аристократии: светлые, почти белесые волосы, рыжие брови и светлые ресницы в сочетании с голубыми, широко распахнутыми глазами, носом-уточкой, усыпанным веснушками, невысокой коренастой фигурой делали его скорее похожим на шотландца — дитя туманного Альбиона.

— Ладно, не издевайся. — Виктор подошел к Ларисе и взял у нее из рук альбом. — Пойдем спать. Выброси дурацкие мысли из головы! Я знаю, ты опять себя грызешь!