1) nlcc (A 2—3), 2) d ac bg (A 11—13), 3) i nlcc bg (A 14—16), 4) d ac (A 17—18), 5) q ph (A 19—20).

В двух случаях (2 и 3) мы сталкиваемся с фактами «согласования», причем сравнение примеров 1 и 3, 2 и 4 показывает, что «прилагательное» в тексте ФД ставится после «существительного».

Единственный случай, когда после двусложного слова мы сталкиваемся с «окончанием», отличным от - (-c), представляет собой B 1—2: y aje. Но слово y, по-видимому, не является предлогом, что видно из его сравнения с y- (B 7) и y-e (A 29 = B 11). Кстати, едва ли перед нами и глагол, ибо 1) трудно предположить, чтобы один глагол в трех разных личных формах встретился на отрезке в 11 слов; 2) глагол в разных лицах обычно управляет одним падежом, а здесь у слов, следующих за «глаголом», всюду разные «окончания»; 3) форма без «флексии» (y) стоит в самом начале текста стороны B — в позиции, где имя, скорее всего, может стоять в именительном падеже, а в середине надписи мы имеем формы с «флексией» («косвенные падежи»); 4) эти «косвенные падежи» окружены «согласованными» словами — с тем же «окончанием»: - y- l- (B 6—8), y-e -e m-e (11—13).

Последний пример также подтверждает предположение о том, что определение имеет тенденцию стоять после определяемого слова (или по обе его стороны).

Нужно отметить также вероятное наличие двух «омонимов» в тексте ФД. В случае A 2—3 ( nlcc) выступает в качестве «предлога», а в A 6 обладает именной падежной «флексией»: -. Впрочем, эти слова могут быть и генетически родственными, ср., например, арх. лат. poste и posterius.

Таким образом, все пять «предлогов» ФД управляют одним и тем же «падежом». Тот же самый «падеж» встречается в двух местах, где можно предполагать «глагольное управление»: -y-c ir- (A 26—27) и l-y-c r-.

Очень похоже, что перед нами — отыменной «глагол» (ср. «имя» y) с двумя разными «префиксами», управляющий одним и тем же «падежом» (типа лат. re-cura-vi — pe(r)-cura-vi + accusativus или рус. за-еда-ли — по-еда-ли + винительный падеж). Следовательно, два «глагола» и все «предлоги» ФД управляют одним и тем же «падежом». Ситуация вполне обычная для индоевропейских языков. Например, в латинском языке все переходные глаголы (а их явное большинство) и большая часть предлогов управляет одним падежом — аккузативом (ср. лат. lupus apudrivum agnumvidit).

Случаи «согласования» были отмечены в тексте ФД уже давно. Но, читая преимущественно от периферии к центру, исследователи обычно отмечали это «согласование» в «префиксальной» части слов. Так, Р. Макалистер лат. bonus dominus, bono domino сопоставлял с соседними словами ФД, начинающимися с одного и того же «префикса» (что-то вроде согласования «навыворот»). [142] Очевидно, что для обоснования подобного типа согласования следовало ссылаться не на латинский язык, а на материал языков префигирующего типа.

Э. Грумах, анализируя корректуры ФД, пришел к выводу о том, что исправления в правой части слов A 22, 24 и 27 представляют собой единую корректуру ряда синтаксически связанных между собою слов. [143] Но эти отдельные наметки не получили дальнейшего развития, видимо, уже в силу того, что большинство работ, посвященных структуре ФД, исходит из предположения о его левостороннем чтении.

Количество «префиксов» при чтении ФД слева направо оказывается небольшим сравнительно с числом аффиксов в правой части слова. [144]

Особенно четко выделяются «префиксы» и l:

1) -y-c (A 26): l-y-c (B 29), ср. y (B 1), y- (B 7), y-e (A 29, B 11),

2) -bg (A 7): l-bg (A 23), ср. bg- (A 10, B 16),

3) --i (B 26): l--we (B 18).

Другие случаи «префиксации» менее выразительны:

4) -(A 6): -- (A 31),

5) - (A 8): - (A 24),

6) -- (B 6): u-- (B 25).

Разумеется, некоторые из приведенных «префиксов», быть может, не являются таковыми, ибо сочетания - и u- могут относится друг к другу, например, как рус. ко-была и за-была или как ко-рыто и за-рыто, а сочетания и - — как тара и ги-тара. Но возможность встречи подобных случаев в столь коротком тексте — вещь маловероятная. Наличие же «префиксации» в примерах с - и l- вообще едва ли может быть подвергнуто сомнению.

Приведенные выше выборочные наблюдения, безусловно, во многом гипотетичны. Но они позволяют — в предположительной форме — сделать некоторые самые общие выводы о характере языка и письменности ФД. Прежде всего довольно отчетливо выступает флективный тип языка ФД. Не исключена возможность, что это — индоевропейский язык. Сравнительно небольшое количество слоговых знаков (едва ли всего в данной письменности их было более 55—60) свидетельствует о том, что, подобно линейному письму Б, звонкие, глухие и придыхательные согласные (если таковые были в языке ФД), а также долгие и краткие гласные (с той же оговоркой) на письме не разграничивались. Приведенные выше сопоставления текста ФД с крито-микенским линейным письмом говорят о возможности принципиального сближения этих двух видов письменности.

Наконец, вопрос о знаке («голова с перьями») как о «детерминативе». Знак — единственный из часто встречаемых знаков (т. е. из встречающихся более двух раз), который всегда ставится только в конце слова. В 13 случаях из 19 перед знаком стоит один и тот же знак («щит»). Знаком заканчивается текст на той и другой стороне диска. Интересен и сам рисунок знака.

И всё же в знаке , несмотря на все его интригующие особенности, следует видеть обычный слоговой знак. Если бы знак был детерминативом (египетского типа), то перед ним должно было бы стоять окончание или конечный его элемент. В 2/3 случаев перед стоит знак , который встречается в тексте еще 4 раза. Однако нигде знак не является окончанием. Знаки b и n (после которых также встречается знак ) засвидетельствованы в тексте ФД 10 раз. И опять ни разу в качестве окончания. И только знак c, после которого дважды (в одном слове) поставлен знак , 5 раз выступает в тексте в самом конце слова. Два раза из четырех и один раз из трех встречаются в конце слова сравнительно редкие знаки и (они также засвидетельствованы перед знаком ). Все эти факты, скорее всего, говорят о том, что знак представляет собой наиболее распространенное «окончание» (или его заключительную часть) во всем тексте ФД.