— Зачем своего? — Среди улыбок гостей и домочадцев Гудрун удивленно взглянула на хозяйку. — Что я, дурная совсем, своего от чужого не отличу? Это она, девчонка ваша.

— Наш парень — просто великан! — кричал сильно пьяный и очень довольный ее муж Гуннар, уже плохо понимавший, о чем тут идет речь. — Просто герой! Такого парня нигде больше нет!

— Но в самом деле! — Альвин вскочила и подбежала к служанке. — Та девочка была новорожденная, ты сама сказала, что ей не больше недели от роду! А этот большой, как твой!

— И правда, она что-то сильно подросла! — Гудрун с сомнением посмотрела на девочку и кивнула. — Тяжелая какая… Уже тянет скорее на пятимесячную. Но только это не мой, это она, твоя находка. Хотите посмотреть? Кстати, вы знаете, а у нее уже прорезалось три зуба!

— Может быть, нам подбросили дитя великана? — Тормунд ярл улыбнулся. — Я слышал, иногда и троллихи подбрасывают своих детей людям, если у них нет молока.

— У троллячьих детей, ярл, должен быть хвостик, или мохнатые ушки, или три глаза, или еще что-нибудь такое, — Гудрун покачала головой. — А у этой все как у людей. Я ее мыла, и кормила, и пеленала… Обычная девочка. Человеческая. Только подросла она что-то быстро, это правда…

— А меча при ней не было? — улыбаясь, спросил Бергер ярл.

— Меча? — Альвин удивленно оглянулась на него. — При чем здесь меч?

— Но ведь это явно необычная девочка! А про меч я вспомнил вот почему: когда я зимовал у короля Эйрика Могучего, мне там рассказали одну историю про новорожденную девочку. Хотите послушать?

— Хотим! — Альвин тут же с готовностью села.

— У Торфинна ярла из Одинэса была дочь, ее звали Асгерд. Однажды к ним приехал на зиму один человек, его звали Эгмунд Гордый. За зиму он посватался к Асгерд и женился на ней. Они прожили год, у них родилась дочь, а потом Эгмунд решил уехать. Его жене это совсем не нравилось, но он ее не слушал. Он отплыл на корабле со своими людьми, но остановился ночевать на одном островке. А ночью Асгерд приплыла на лодке на тот остров, выкрала его родовой меч по имени Истребитель, а взамен подложила новорожденную девочку. Утром Эгмунд обнаружил подмену, но найти Асгерд не смог. А через день его корабль попал в бурю, наскочил на камень, разбился, и все погибли.

Прошло семнадцать лет, и родичи Эгмунда думали, что его меч погиб вместе с ним. Только через семнадцать лет его племянник, сын его младшего брата, его звали Ульв с Белой реки, узнал о том, какую подмену сделала Асгерд. Она к тому времени опять вышла замуж и у нее было пятеро сыновей, но ни одной дочери. Когда-то она видела свой долг в том, чтобы волей-неволей вынудить мужа заботиться о дочери, которую он хотел бросить. А спустя годы поняла, что могла бы любить эту девочку больше всего на свете, и это сделало бы ее гораздо счастливее, чем исполненный долг.

Ульв приехал к ней и стал просить отдать ему меч Эгмунда, а она ответила: «Мне приснился сон, что дочь моя не утонула вместе с отцом, а жива. Найди ее, и тогда я в обмен отдам тебе его меч». Ульв поехал туда, где Эгмунд ночевал в последний раз перед гибелью, и узнал, что в самом деле, Эгмунд оставил девочку хозяйке и велел отдать кому-нибудь на воспитание, а значит, она не погибла вместе с кораблем.

— И что же? — спросила Альвин, когда Бергер ярл замолчал. — Он нашел ее?

— Не знаю! — Бергер ярл улыбнулся и развел руками. — Девочку отдали на воспитание, и когда я уезжал от короля Эйрика, Ульв как раз отправился к тем людям, которые ее взяли. Может быть, она не дожила до этого, может быть, вышла замуж. А может быть… Ты сама догадаешься, что еще там могло выйти, — он лукаво посмотрел на Альвин и улыбнулся. — Ведь ей как раз исполнилось семнадцать лет, а Ульв с Белой реки тогда еще не был женат. Интересно здесь то, что эту девочку дважды обменивали на родовой меч Эгмунда: сначала от нее хотели избавиться, потом получить назад.

— История без конца! — с огорчением отметила Альвин.

— И ты считаешь, что любовь делает человека счастливее, чем исполненный долг? — спросил у гостя Эрлинг ярл. Он-то всегда исполнял свой долг, даже если его забывали за это поблагодарить!

— Мне, к счастью, не приходилось между ними выбирать. Но те, кто выбрал любовь, говорят, что так.

— Для них, конечно, лучше так думать, — заметила фру Хольмвейг. — Когда выбор сделан, честь потеряна и ничего не осталось, кроме любви.

— А ты как думаешь, йомфру? — Бергер ярл посмотрел на Альвин. — Что лучше, честь или счастье?

— Я думаю… что эти два слова очень похожи. Наверное, это неспроста… Да, но как же нам назвать нашу находку! Как звали ту девочку с мечом, о которой ты рассказывал, Бергер ярл?

— Я слышал, что воспитатель назвал ее Тора.

— А давайте мы и нашу девочку назовем Тора! — предложила Альвин. — Пусть Тор охраняет ее — она ведь пришла к нам без меча!

— И похоже, что ее мать, кто бы она ни была, выбрала любовь! — добавила фру Хольмвейг.

Праздники кончились, погасли пиршественные огни, потянулась долгая темная зима. Каждый раз около полудня черная мгла немного рассеивалась и превращалась в какое-то подобие пасмурного серого дня, но уже через несколько часов снова темнело. Однажды ночью в самом начале февраля Альвин проснулась от далекого глухого гула. Она давно ждала чего-то подобного и теперь сразу вскочила.

— Что с тобой, йомфру? — Унн, спавшая на ее лежанке, тоже подняла голову. — Куда ты одеваешься?