Решив это, я сделала несколько шагов в сторону от скопища старух, а потом направилась по коридору, спинным мозгом предчувствуя, что это еще не конец.

Я оказалась совершенно права. Пенсионерки загомонили, и кто-то бросил клич:

– Глядите, удирает!.. Этовв-ва… которая!..

– Так это ж, наверно…

– Деррржи, Степановна!!

Кажется, за мной побежали несколько наиболее мобильных старушенций.

Вот этого мне как раз недоставало для полного счастья. Проявив фантазию, я представила себе кричащие заголовки столичных таблоидов: «Подозреваемая в убийстве директора бани К. сотрудница бюро «Частный сыск» Мария Я. была обезоружена ударом мочалки и задержана коллективом пенсионерок, пришедших на помывку». Статья выйдет в рубрике «Чистота – друг киллера» и навеки заклеймит меня несмываемым даже в условиях тотальной банной чистоты позором.

Я подлетела к дежурному банщику и выдохнула, на излете фразы сорвавшись в визг:

– Из бани выходили?

– Вообще-то да.

– За последнюю минуту-другую, я имею в виду!

– Выходил, – ответил он, – кажется… да.

– Ну? Кто выходил-то? Да говори, что ты замолчал?

– Да старуха заходила. На улице жара, а она в платочке. Наверное, совсем из ума выскочила. Зашла и уже через минуту-другую вышла, – ответил банщик, пожимая плечами, а потом подозрительно покосился в конец коридора, откуда раздавался гомон неотмывшихся гражданок, и спросил: – А что там за непорядки? Старухи что-то заворошились. Воду горячую опять, что ли, вырубили?

Не вдаваясь в дальнейшие разглагольствования, я выскочила на улицу, лихорадочно озираясь.

Описанную банщиком особу я завидела почти сразу. Старуха в платочке шла быстро и молодо, она уже перешла дорогу и направлялась к ближайшему дому, желтой шестиэтажке с большой аркой. Туда-то она, верно, и направила свои псевдопенсионерские стопы.

Я стремительно бросилась вдогонку. Будь то замаскированный профессиональный киллер или же действительно какая-то отмороженная бабулька (чего в нашей матушке России не бывает!), но я должна догнать и задержать!

– Моторная старушка… ничего не скажешь! – пробормотала я на бегу и, проявив непростительную неловкость, едва не упала, еще бы чуть-чуть – и подвернула ногу не на самом высоком, но все же на каблуке.

Киллер обернулся, сверкнул очками в роговой оправе, явно бутафорными, и припустил бежать с такой скоростью, что я поняла: догнать будет делом непростым.

Оказалось, что киллер бегает лучше меня! Дистанция между нами все увеличивалась, и когда я наконец-то достигла арки, в которую десятью секундами раньше проскользнул убийца, то увидела его силуэт на выходе.

Киллер широко шагнул и пропал.

На ходу я расстегнула сумочку, стегающую меня по боку, выхватила оттуда свою «беретту» и сняла ее с предохранителя. Уже через пару секунд оказалось, что я чрезвычайно предусмотрительно сделала это, поскольку киллер вдруг показался из-за обвода арки.

Прозвучали два негромких хлопка – в моих ушах это прозвучало так, будто глухо щелкнули под ногой два сломавшихся сухих сучка.

Раньше, чем я сама успела что-либо сообразить, мои ноги пружинисто откинули меня в сторону в длинном стелящемся прыжке. Кажется, он оказался не очень удачным, потому что в лицо врезалось что-то противное и липкое, больно загоняя ресницы в глаза.

Не к месту подумалось, что это падение, верно, не изменит мою внешность в лучшую сторону.

Рефлексы пантеры уже заработали во мне даже против моей воли. Я резво вскочила и, плотно прижавшись спиной к стене, нырнула в нишу, где у меня было время собраться с духом. Затем я осторо-ожненько выглянула в арку и обнаружила, что старухоподобного киллера и след простыл. Скорее всего его ожидала во дворе машина, благо двор оказался проходным.

Что ж, все хорошо, что хорошо кончается. А ведь могло бы повернуться и хуже, ведь он стрелял в меня практически в упор.

Черт возьми! Наверняка этот похотливый Куценко что-то знал. Недаром он фальшиво и сладко ухмылялся, вероятно, полагая, что к нему пожаловала полная дура, которая все равно не сумеет выдоить из него, банного повелителя, что-либо интересное для расследования убийства Таннер. Что ж, можно сказать, что вот и доулыбался. Только и мне от того никаких дивидендов не обломится.

Я ощупала сумочку и вынула телефон. Слава богу, он оказался цел. А то после тех кувырков с переворотами и подъемами, которые я вынуждена была сегодня демонстрировать, он мог и, что называется, крякнуть.

Я набрала номер Родиона Потаповича и, когда он на первом же гудке взял трубку, заговорила отрывисто и сурово:

– Босс, что же это такое? Вы за кого меня держите? Почему тычете носом, как слепого котенка, то туда, то сюда? Все-таки, кажется, я этого не заслужила.

Я была откровенно зла. Все-таки, согласитесь, все основания для этого у меня были.

– А что такое? – отозвался он. – Что-то случилось?

– Случилось! Сначала этот ваш Куценко принял меня за черт-те кого, а потом и вовсе повел себя самым дурным образом!