Шелест плотной ткани был тихим, едва уловимым однако Дрона сразу проснулся. Он не пошевелился, ничем не выдав своего пробуждения — даже глаза Брахмана-из-Ларца остались закрытыми.

Он ждал, что последует дальше.

Кто-то переминался с ноги на ногу у входа в шатер. И Брахман-из-Ларца понял: у раннего посетителя нет дурных намерений, если он остановился в нерешительности, опасаясь войти без дозволения и разбудить спящего.

Тайные убийцы-сатри и явные враги поступают иначе.

Во всяком случае, они не сопят столь обиженно.

— Входи, — отчетливо произнес Дрона, одним движением садясь на циновках и поворачиваясь лицом ко входу в шатер.

— Я не хотел потревожить твой сон, Гуру. — В проеме, откинув ковровую занавесь, стоял юный Арджуна. — Прости мне мою дерзость…

При виде хлопковолосого подростка, гибкого, как дымчатый леопард-двухлетка, взгляд Брахмана-из-Ларца потеплел.

Так встает солнце из-за ледников Химавата.

— Поздно сожалеть и каяться — я уже проснулся. Твое дело достаточно важное, чтобы подымать старика ни свет ни заря?

В последнее время Дрона привык называть себя стариком. Для сорокапятилетнего сына Жаворонка это было скорее ритуальной формулой или удобной личиной, поскольку он никогда не придавал значения реальному возрасту.

Особенно после знакомства с Рамой-с-Топором и Гангеей Грозным.

О собственном отце он вспоминал редко, не очень хорошо понимая, считать его живым долгожителем или… или обитателем райских сфер.

— Твои слова исполнены глубокого смысла, Гуру. — Царевич почтительно склонился перед Наставником, поднеся ко лбу сложенные ладони. — Дозволь мне поговорить с тобой и задать вопрос.

— Говори, — милостиво кивнул Дрона, пряча улыбку, дабы не опровергнуть "глубокого смысла" слов. — И задавай.

— Ты обещал, что я буду лучшим воином, Гуру. Самым лучшим! Ведь так?

Арджуна нервно теребил золотой браслет-ангаду, надетый на правую руку у самого плеча, и в потупленном взоре юноши явственно читалось смятение.

А также плохо скрываемая обида.

Дрона смотрел на злосчастный браслет и вспоминал, скольких трудов стоило приучить парня, левшу от рождения, одинаково владеть обеими руками.

— Да, я обещал тебе это. И ты знаешь, что я всегда выполняю свои обещания. Вдобавок ты талантлив. Это не похвала — скорее это обещание содрать с тебя семь шкур, но превратить просто ценный камень в драгоценный.

— Спасибо, Гуру, но… Но я-не лучший! — решившись, выпалил Арджуна. Будто в омут головой кинулся.

— Пока — да. Ты ведь еще только учишься… Кроме того, нельзя же быть лучшим во всем! Твой брат Бхи-ма, например, лучше тебя владеет палицей, поскольку сильнее и больше к этому расположен. Зато ты превзошел и его, и многих других во владении иными видами оружия. Уже сейчас ты лучший из моих учеников. Сам знаешь, я зря не разбрасываюсь похвалами. Правда и посох Наставника — вот средства от зазнайства.

Брахману-из-Ларца вспомнился недавний спор с Грозным. Регент настаивал на том, чтобы через год-Другой приступить к обучению лучших учеников таинствам Астро-Видьи. Сперва в урезанном объеме, а дальше. — как получится…

Дрона был против.

Но если учить лучших… Третий из братьев-Пандавов. Серебряный Арджуна, был единственным достойным небесного оружия — с точки зрения Брахмана-из-Ларца.

Они с Грозным так и не пришли к общему мнению.

— Да, Гуру, я знаю. Но… у тебя есть ученик, лучший, чем я!

— И кто же он? — Дрона слегка приподнял брови.

Не Ашватхамана ли имеет в виду вспыльчивый гордец? Да, лет через десять-пятнадцать сын Дроны ни в чем не уступит Арджуне, и уж ему-то Брахман-из-Ларца наверняка отдаст все свои знания без колебаний и остатка… Но, обещая вырастить Арджуну лучшим, Дрона имел в виду "лучшим среди кшатриев"! Не глупо ли сравнивать жреца и воина? Ведь даже прими взрослый Жеребец вынужденное участие в какой-либо войне, он был и останется брахманом по рождению, так же, как Арджуна — потомком царей и богов!

Может ли тигр ревновать к орлу?

Правда — к исключению?

Неприятный отзвук сомнения в правоте собственных слов шевельнулся в глубине души Наставника.

— Грязный нишадец! — гневно выкрикнул Арджуна.

— Кто-кто? — Брови Брахмана-из-Ларца удивленно поползли вверх с забавной резвостью, что случалось крайне редко.

На памяти Арджуны — ни разу.

В удивлении крылась изрядная толика облегчения: оказывается, дело не в родном сыне Дроны, а в зверообразном горце, о существовании которого Брахман-из-Ларца давно забыл…