Пятнадцать дней он размышлял, не покончить ли ему с собой, чтобы его имя было напечатано в газетах, и, услышав, как выкрикивают на улицах имя приговоренного к смерти преступника, он почувствовал соблазн убить кого-нибудь, чтоб его гильотинировали и заняли им внимание публики. Он добродетельно устоял — против этого, и кинжал его остался незапятнанным, к счастью для него и для нас.

Устав от борьбы, он обратился к способам более мягким и обычным; он сочинил массу стихов, которые появились во многих неиздающихся журналах, что немало способствовало его известности.

Он познакомился со многими художниками и скульпторами новой школы, и, с помощью нескольких завтраков, нескольких монет, данных взаймы, конечно без процентов, он заставил себя нарисовать, вылепить и отлитографировать анфас, в профиль, в три четверти, на плафоне, с птичьего полета, сзади — во всевозможных видах. Не может быть, чтобы вы не видели его портретов в Салоне или на витрине какого-нибудь торговца гравюрами, в крохотной маске с огромным лбом, длиннющей бородой, развевающимися волосами, нахмуренными бровями, устрем — Ш

ленным ввысь взором, — так, как обычно изображают байронических гениев. Имя, написанное прыгающими нелепыми буквами, похожими на строчку кабалистических знаков или рун «Эдды» дает вам возможность легко его узнать.

Всеми способами стремился он обратить на себя внимание: его шляпа остроконечней всех других; в его бороде больше волос, чем у трех саперов вместе взятых, его известность возрастает соразмерно с его бородой; вы надели сегодня красный жилет, завтра он наденет ярко — алый фрак.

Вглядитесь в него немного, прошу вас! Он так старается заполучить хоть один ваш взгляд, он вымаливает этот беглый взгляд, как другой просит места или какого-нибудь одолжения; не смешивайте его с толпой — от отчаяния он бросится в воду. Чтобы привлечь ваше внимание, он готов ходить на голове и ехать верхом на лошади задом наперед.

Единственно, что меня удивляет, это то, что он не натянул перчаток на ноги, а ботинок на руки, а это было бы весьма замечательно. Его можно встретить повсюду: на балу, в концерте, в ателье художников, в кабинете модных поэтов. В течение двух лет он не пропустил ни одной премьеры; его можно увидеть, не заплатив ничего дополнительно за место, на балконе справа, там, где обычно сидят артисты и литераторы; это зрелище часто стоит того, на которое вы пришли; он принят за кулисами, суфлер говорит ему «мой милый» и здоровается за руку; статистки кивают ему, а примадонна заговорит на будущий год. Вы видите, как он быстро продвигается. Он пишет роман, пишет поэму, у него назначена читка драмы, которую он не преминет написать; ему скоро закажут фельетон для большого журнала, и я слышал, что модный издатель приходил к нему с предложениями. Его имя стоит во всех каталогах: господин …ус де Квпл… — роман; через шесть месяцев будет помещено и название, любое существительное, пришедшее ему на ум; затем будут продавать седьмое издание, хотя никто никогда не видел первого, и чуть — чуть позже, благодаря урокам Фердинанда, его бороде и одежде, господин Даниэль Жовар будет одной из самых блестящих звезд новой плеяды, сверкающей на нашем литературном горизонте.

Читатель, мой милый друг, рассказывая историю Даниэля Жовара, я дал тебе способ сделаться знаменитым, рецепт обрести гениальность или, по крайней мере, легко обойтись без нее. Я надеюсь, что ты будешь мне благодарен соответственно оказанной услуге. Теперь только от тебя зависит стать великим, ты знаешь, как это делается; действительно, это нетрудно, и если я, беседующий с тобой, не стал знаменитым, то только потому, что не хотел; я для этого слишком горд.