А потом случилось нечто странное.

Однажды днем, когда Дональду было хуже всего, Кристина сидела в его комнате. Сиделка ушла отдохнуть, мальчик же спал. Кристина разглядывала его. Жалюзи были опущены, но яркий свет все равно проникал в помещение, поэтому ей хорошо было видно выражение на его лице – напряженное и слегка нахмуренное. Кристина догадалась, что он не расслабляется даже во сне, что внутри он насторожен, натянут как струна, недоверчив к жизни и ко всему, что его окружает. У нее всегда создавалось впечатление, что он все время ждет какого-то подвоха от внешнего мира.

«Как бы мне хотелось ему помочь, – подумала она. – Знать бы способ достучаться до него».

Неожиданно Кристина поняла, что в комнате есть кто-то еще. Она ощутила чье-то присутствие, почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной. На мгновение ей стало страшно, но страх быстро улетучился. «Неужели мне все это чудится?» – спросила она себя. Но оказалось, что ее интуиция сильнее воображения. Она почувствовала, как кто-то обошел ее и приблизился к кровати, и затаила дыхание. Дональд повернулся, что-то пробормотал, и вдруг его лицо озарила улыбка. Он произнес одно слово: «Мама!»

Кристина почувствовала, что сейчас она здесь лишняя. Поэтому она спрятала лицо в ладонях и подняла голову только спустя некоторое время, когда осознала, что, кроме нее и Дональда, в комнате никого нет.

С того дня мальчик пошел на поправку. Причем его выздоровление было настолько стремительным, что доктор Бейкуэлл однажды сказал: «Вы симулянт, молодой человек, вы взбудоражили нас всех из-за пустяка. И мне нужна ваша сиделка. У меня много пациентов, которым гораздо хуже, чем вам».

Вспоминая то, что произошло в тот день, Кристина никак не могла облечь случившееся в слова. Однако она знала, что для нее – и для Дональда, конечно, – это имело огромное значение. Ей нужно было доказательство жизни после смерти? Что ж, теперь она в нем не нуждается. Ей точно известно, кто приходил в спальню мальчика, кто из потустороннего мира протянул к нему исцеляющую руку.

В заботах о Дональде Кристина не забывала других детей. Но если раньше она часто думала о них, то сейчас практически все ее мысли были поглощены старшим племянником.

Кристина вернулась в «Четыре ивы» за несколько минут до обеда. На столике в холле лежала записка от Элизабет. «Мы сегодня строим киоски, – говорилось в ней, – и я обедаю с Агнес. Надеюсь, вы не против».

– А разве праздник завтра? – спросила у самой себя Кристина, удивившись, что забыла о нем. Она улыбнулась при мысли, что у нее есть веский повод не ходить туда. Она останется с Дональдом, и ей не придется придумывать какую-нибудь ложь, чтобы объяснить свое отсутствие.

После обеда Кристина пошла в сад и нарвала цветов, чтобы сделать бутоньерки для петлиц.

– На ночь мы поставим цветы в воду, и они прекрасно сохранятся до завтра. Таким образом, нам не придется собирать их утром. У нас и без этого осталось много несделанного, – сказала она Питеру.

– Элизабет сказала, что я мог бы прийти в Парк и помочь ей, – сообщил Питер. – Это будет правильно, тетя Кристина?

– Конечно, правильно, – ответила Кристина. – Только постарайся поменьше находиться на солнце, хорошо?

– Я об этом не думаю, когда занят, – с серьезным видом сказал мальчик.

Кристина поцеловала его, и он вскочил на свой велосипед.

Она взяла корзину с цветами, ножницы, проволоку и серебряную бумагу, которая осталась после прошлогоднего праздника, и поднялась в комнату Дональда.

Мальчик сидел в кресле у окна и читал книгу, которую она купила ему в Мелчестере. Его колени были укрыты пуховым одеялом.

– Интересно?

– Наверное, – нехотя ответил он.

– Поможешь мне? – спросила Кристина, протягивая ему цветы и проволоку.

– У меня плохо получаются такие вещи.

– Не понимаю, почему у тебя это должно плохо получаться, – сказала она. – Тут особого умения не требуется, нужны только ловкие пальцы. Ты когда-нибудь столярничал или плотничал?

Дональд покачал головой.

– Папа не любил, когда мы сорим. Однажды я хотел оборудовать мастерскую в старой конюшне, но у меня не было денег на инструменты.

– Жаль, что ты отказался от этой идеи. Когда я была юной девушкой, мне нравилось работать с деревом, но твой дедушка ничего такого нам не разрешал. Поэтому твой отец так ничему и не научился.

– Не уверен, что мне этого хочется, – коротко произнес Дональд.

Опять то же самое, с грустью подумала Кристина, все их разговоры заканчиваются одинаково. Ей казалось, что за время болезни он стал чуть более открытым, чуть более расположенным к общению с ней, однако в разговоре с ним рано или поздно наступал момент, когда мальчик вдруг охладевал к беседе и демонстрировал полнейшее равнодушие. Иногда казалось, что он намеренно гасит свой интерес к происходящему и возражает ей.

Обмотав проволокой стебли двух маленьких розочек, Кристина сказала: