В целом Иэясу относительно католицизма придерживался примерно той же линии поведения, что и его предшественник, хотя действовал несколько более осторожно, умело сочетая политику кнута и пряника. Прежде всего он резко усилил сбор информации по поводу того, что представляет собой католическая Европа и есть ли альтернативы монопольной торговле и религиозно-культурным контактам с Испанией и Португалией. Его вполне можно понять – недаром первый сёгун новой династии и ныне считается крупным государственным деятелем. Иэясу во многом помог случай (хотя любители исторических закономерностей, безусловно, увидят их и здесь). Этим случаем стало прибытие в Японию голландского корабля «Де Лифде» с английским штурманом Уильямом Адамсом на борту 19 апреля 1600 года. Специально для любителей символических трактовок тех или иных событий скажем, что нос корабля украшала статуя великого европейского гуманиста Эразма Роттердамского (ранее судно называлось в его честь «Эразм», но перед экспедицией на Дальний Восток, организованной голландскими купцами, в ходе которой четыре остальных корабля погибли, единственное уцелевшее судно было переименовано в «Де Лифде» – «Милосердие»).

Головокружительная карьера Адамса в общих чертах известна русскоязычному читателю и зрителю, интересующемуся историей Японии, – в 1987 году на русский язык была переведена небольшая, но очень насыщенная полезной информацией книжечка Ф. Дж. Роджерса «Первый англичанин в Японии», но в основном образ Адамса ассоциируется с главным героем нашумевшего в свое время романа Джеймса Клэйвелла «Сёгун», по которому был снят одноименный телесериал, неоднократно демонстрировавшийся на телеэкранах Украины и России в конце 1990-х годов.

Конечно, Клэйвелл создавал художественное произведение, и поэтому некоторые факты биографии своего персонажа трактовал более чем вольно, но в целом и Адамс в романе, и реальный Адамс (известный также под японским именем «Андзин-сама», т. е. «господин Штурман») сделал невероятную карьеру, став фактически даймё, помощником и консультантом сёгуна Иэясу по европейским делам. Его влияние на принятие решений Токугава Иэясу (и, правда, в гораздо меньшей степени – его сына и наследника Токугава Хидэтада) в отношении иностранцев в Японии и дипломатических контактов со странами Европы было очень заметным.

Читатель, знакомый в общих чертах с политической и религиозной ситуацией в Европе в начале XVII века, безусловно, знает о жестком противостоянии группы протестантских стран во главе с Англией и Нидерландами (столкновение экономических интересов, которых нередко приводило и к англо-голландским конфликтам) с католическим лагерем – Испанией (с Португалией в ее составе), католической частью Священной Римской империи и итальянскими княжествами. Даже не пытаясь распутать клубок религиозных, экономических, политических причин и следствий этого противостояния (ибо это вовсе не является темой нашей книги), мы лишь отметим, что молодые европейские протестантские нации по накалу религиозного фанатизма ничем не уступали «старым» католическим, а по экономическому и военному потенциалу даже начали превосходить их. Неоднозначная фигура Адамса – купца, моряка, пламенного протестанта – стала ключевой для политики Иэясу по сбору информации о далекой Европе. Многочасовые беседы владыки Японии с Адамсом способствовали формированию несколько более адекватного (хотя и по-своему сильно искаженного антииспанской и антикатолической риторикой англичанина) образа Европы в сознании Иэясу и его ближайших приближенных, чем тот, который преподносили им (и их предшественникам) отцы-иезуиты и францисканцы. С интересом Иэясу узнал о том, что Европа не является единой «страной», объединенной властью Папы Римского, что кроме католических стран, склонных к территориальной экспансии и насаждению своей веры, существуют и протестантские государства, заинтересованные в торговле и, в общем, не занимающиеся экспортом религии (а это вполне устраивало прагматичного Иэясу). Эти сведения более или менее не противоречили тому немногому, что Иэясу уже знал, и подталкивали к дальнейшим контактам. В 1613 году в Европу отправилось японское посольство, которое посетило Рим и Мадрид, собирая сведения о европейских странах и их потенциале.

Ддамсу неоднократно доводилось дискутировать с португальскими иезуитами и испанскими францисканцами в Эдо и других японских городах, доказывая перед Иэясу сначала непричастность экипажа своего судна к пиратству (в чем сразу обвинили Ддамса и его команду иезуиты, рассчитывая избавиться от заклятых врагов), а затем и отстаивая свои религиозные и политические убеждения. Монах-иезуит Пасио, обеспокоенный тем, что Адамс будет вести протестантскую проповедь в Японии среди его паствы, писал о своих неоднократных уговорах с целью заставить предприимчивого англичанина и его голландских друзей покинуть страну: «Святой отец обратился к нему [Адамсу. – Д. Ж.] и предложил достать ему и его товарищам охранное свидетельство, дающее право выехать из Японии. Святой отец боялся, как бы они своими разговорами и порочным учением не сбили еще не совсем окрепшие в католической вере души христиан с пути истинного. Однако англичанин отказался от этого предложения, ссылаясь на то, что по многим причинам император [имеется в виду Иэясу. – Д. Ж.] не даст им такого разрешения. Тем не менее он поблагодарил святого отца, который не упустил также случая указать на всю ложность их учения и на правоту католической церкви, подкрепляя свою речь выдержками из Библии. Но он [падре. – Д. Ж.] напрасно тратил время на упрямого еретика, который, не имея специального религиозного образования, но обладая живым умом, пытался защищаться, цитируя те же самые священные источники, которые он, к сожалению, неправильно понимал и интерпретировал. И хотя невозможно было не признать свои заблуждения под напором неопровержимых доводов, приведенных святым отцом, он продолжал упорствовать в невежестве».

Не правда ли, интереснейшая картина религиозного диспута католика и протестанта в присутствии буддиста – владыки нехристианской по сути, хоть и частично христианизированной страны, именно в тот момент, когда решалась ее судьба на ближайшие столетия? Интересно, что сам Адамс вовсе не был фанатиком, и скоро нашел общий язык с иезуитами – хоть это и был язык коммерции. В дальнейшем он даже подружился со многими из них и занимался торговлей с Филиппинами, способствуя налаживанию дипломатических контактов Японии с Испанией и Нидерландами. С 1608 года испанские корабли стали заходить в порт Урага на западе Хонсю, торгуя с Японией, а в 1611 году в страну Ямато прибыла первая испанская дипмиссия во главе с Нуно де Сотомайором и капитаном Себастьяном Вискайно, который имел тайное поручение из Мадрида нанести на карту Японские острова и найти гипотетические острова с месторождениями золота и серебра. Незнание японских реалий вкупе с заносчивостью привело испанских послов к ряду грубых промахов, усугубленных тем, что Адамс, испытывая неприязнь к испанцам, объяснил Иэясу, что последние придерживаются следующей стратегии в покорении мира: засылают в страну миссионеров и затем с помощью войск и местных христиан покоряют страну. Это было как раз то, чего боялся когда-то Хидэёси и что беспокоило Иэясу больше всего.

В 1613 году испанцы отбыли из Японии, ничего не добившись. В том же году Иэясу начал широкомасштабную кампанию по искоренению христианства в Японии. По результатам начавшегося расследования стало ясно, что иезуиты и францисканцы (число первых в Японии в начале правления Иэясу достигло 120, вторых – не менее 30 человек) не только почти полностью контролировали Нагасаки и пользовались поддержкой многих князей Кюсю, но и наладили широкие связи в государственном аппарате сёгуната в центральных районах страны, используя обращение в новую веру и нередко подкуп чиновников, среди которых были и очень высокопоставленные. Не исключено, что Иэясу уже начал видеть некий всеобщий «христианский заговор» против существующей власти в стране. Тем более что христиан было полно в стане его главного противника – Хидэёри, который, как мы помним, спешно укреплял Осакский замок и сзывал под свое знамя – золотой ковш его великого отца – ронинов со всей страны. В результате началась серия репрессий против католиков в Японии. Была произведена чистка госаппарата, откуда изгонялись заподозренные в нелояльности к сёгунскому режиму и приверженности иноземному учению, снова официально объявленному вредным для государства и подрывным. Указ, изданный в июне 1613 года, призывал всех буддистских и синтоистских священников к бдительности и активной деятельности против европейских падре, несущих чуждые стране Ямато порядки и идеи. Вновь были подтверждены запреты времен Хидэёси относительно собраний христиан для богослужений и сооружения церквей. Основной удар пришелся по Нагасаки – этой «обители злого учения». Интересно, что абсолютное большинство запретов исходили не за подписью и печатью сёгуна, а от местных властей, чтобы в случае конфликтов с европейскими дипломатами можно было списать гонения на излишнее рвение местных чиновников. Впрочем, указ 1614 года вышел от имени самого сёгуна. В результате за последние годы правления Иэясу (который умер в 1616 году) число иностранных миссионеров уменьшилось в 3 раза – часть покинула страну, некоторые были казнены, как, например, испанский монах Сотэло, построивший в 1613 году часовню в Эдо и освятивший ее без разрешения сёгуна. Монаха казнили в том же году вместе с 26 его японскими прихожанами в назидание непокорным, дабы никто не смел нарушать законы, изданные новым сёгуном, который, впрочем, и далее не хотел особо афишировать свою личную причастность к гонениям на своих неблагонадежных поданных-христиан.

Однако исследователи этой проблемы редко обращают внимание на тот факт, что гораздо больше японцев-христиан погибло даже не во время собственно гонений, а во время последних грандиозных побоищ, потрясших страну самураев, – двух осад Осакского замка в 1614–1615 годах и трагического крестьянского восстания в Симабара в 1637–1638 годах. Правда, они, как и отважная Грация Хосокава, погибали с крестом в одной руке и мечом – в другой, и с верой в Царствие Небесное, впрочем, лишаясь возможности стать официально признанными мучениками католической церкви, коими она считает только погибших без оказания сопротивления. Две кампании под Осака, зимняя и летняя, стали странной смесью обреченного героизма, верности, предательства, глупости и коварства, проявленными обеими сторонами. Апофеозом стала битва 2 июня 1615 года при Тэннодзи (едва не выигранная сторонниками Хидэёри, которым уже нечего было терять) и последующее взятие замка войсками Иэясу. Сёгун мог быть доволен – одним махом ему удалось разделаться со всеми своими основными противниками, включая Хидэёри и его матерью Ёдогими, покончившими с собой. Головы мятежных ронинов были насажены на колья вдоль дороги от Киото до Фусими.