– Я ее напугал, – глухо ответил Банницкий, все еще морщась от боли. – Марин, прости, и забудь все, что я наговорил. Я сам уже все забыл. Не понимаю, что на меня нашло… Я вообще не пью.

– Я все понимаю, – тихо ответила женщина. Она видела, что Михаил стал прежним, то, что пугало ее до тошноты, до истерики, – ушло, пропало, будто спряталось в каком-то глубоком подвале… Да, спряталось, но все же оставалось там и в любой момент могло выскочить опять. Она уже не могла смотреть на любовника прежними глазами, и ей по-прежнему страстно хотелось отсюда уехать.

– Надежда Юрьевна. – Она с трудом припомнила имя женщины, по-родственному держащей ее за плечи. – Мне надо вызвать такси и поторапливаться – ведь я работу бросила. Даже не помню, выключила я компьютер?

– Погоди, да ты же у него работаешь? – Надежда кивнула в сторону брата, слушавшего их разговор сидя в кресле с закрытыми глазами. Банницкий был очень бледен, его лицо застыло – он явно боролся с дурнотой. – Он тебя простит. Оставайся, я как раз хотела, чтобы ты приехала!

– Спасибо, – нервно засмеялась она, с опаской поглядывая на любовника. – Но тут дети. Им совсем ни к чему со мной знакомиться…

– Этим детям совсем ни к чему во всем потакать – вот что я тебе скажу! – внушительно заметила Надежда. – А тебе ни к чему меня обманывать, делать вид, что спешишь в банк, – это к концу рабочего дня! Когда ты туда попадешь, сама подумай? Скажи лучше – вы поссорились?

– Да нет, я просто глупо себя вел, – тихо проговорил Банницкий, еле поворачивая голову. – Надя, попроси кого-нибудь принести льда. И хорошо бы крепкого чаю с лимоном…

Сестра разом оставила насмешливый тон, услышав его больной голос. Подойдя к брату, она заглянула ему в лицо, пощупала лоб и решительно протянула руку:

– А ну, пойдем в туалет. Сейчас будет то же, что на свадьбе. – Повернувшись к Марине, женщина доверительно добавила: – Он тогда все платье невесте облевал!

Банницкий в самом деле поднялся с трудом – ему потребовалась помощь. Он был пепельно-бледен, под глазами разом пролегли синие тени, и, будь это еще час назад, Марина первой бросилась бы помогать ему… Но сейчас не могла двинуться с места. Она смотрела на него, а видела то, другое лицо – криво, страшно ухмыляющееся. «Да неужели я его разлюбила?! За одну пьяную истерику?! Не может быть, нет, неправда, я должна тоже подойти и помочь, он хочет этого, ждет, я вижу по глазам!» Марина приказала себе сделать усилие – тело не послушалось. Ей по-прежнему больше всего хотелось покинуть этот дом, хотя она твердила себе, что это глупо. Возможно, она бы и сбежала, воспользовавшись отсутствием хозяев – Надежда уже выводила брата под руку из комнаты, – как вдруг на лестнице гулко загремели дробные шаги. Спустя секунду в гостиную ворвались две светловолосые девочки, удивительно похожие друг на друга. Они одновременно открыли рты, готовясь что-то заявить отцу и тетке, но, увидев новое лицо, так с раскрытыми ртами и застыли. Первой опомнилась та, что бежала первой и казалась бойчее. Она склонила голову набок, так что светлые пряди волос красивой волной рассыпались по плечу, и беззастенчиво прямо уставилась на гостью.

– Пап, а что – она будет вместе тети Нади? – поинтересовалась девочка, оглядывая Марину с ног до головы, как манекен в витрине. – Это наша гувернантка? Ты обещал нанять гувернантку!

– Не говорите глупостей! – сердито огрызнулась тетка. – И не лезьте сейчас к отцу – ему плохо. Вот до чего вы его довели своими истериками!

Произнеся эту явную ложь, она вывела безмолвного брата из комнаты. Бойкая девочка, ничуть не проникнувшись упреками тетки, вплотную подошла к Марине. Сестра не решилась последовать ее примеру и осталась на пороге, переминаясь с ноги на ногу, однако тоже не сводя глаз с женщины. При виде детей Марине стало легче – этот дом стал похож на семейный очаг, а не на декорацию к фильму ужасов. Она улыбнулась девочкам, но улыбка погасла, так и оставшись без ответа. Дети были предельно серьезны.

– Так вы не гувернантка? – почти сердито спросила бойкая девочка. – Кто тогда?

– Я работаю в банке у твоего папы, – отчего-то спасовав перед этой пигалицей, послушно ответила Марина.

Разом утратив к ней интерес, девочка развернулась на одной ноге, подошла к сестре и о чем-то оживленно с ней заговорила. Марина прислушалась – дети говорили по-английски. Она не настолько хорошо знала язык, чтобы целиком понять их бойкую речь, но смысл все-таки уловила. Маленькие заговорщицы строили план, как избавиться от ненавистной тетки. Та, что побойчее, предлагала все-таки осуществить их первый план и бежать. Деньги у них есть, когда они перелезут через ограду и доберутся до дороги, можно поймать машину и уехать куда угодно. На этом «куда угодно» конкретика кончалась – Марина поняла, что девочки совершенно не знают Москвы и не имеют там ни единого знакомого, который мог бы их приютить. Бойкую девочку это мало смущало – она твердо полагала, что с деньгами они не пропадут. Ее более робкую сестру такой дерзкий план пугал. Она предлагала устроить домашнюю голодовку – до результата, то есть до выдворения тети Нади. Перед этим девочка планировала хорошенько запастись едой, чтобы в самом деле не умереть от голода.

– Ну и дура, – возражала ей сестра. – Нас все равно заставят есть. Лучше сбежать – тогда папа с ума сойдет и на все согласится! Оставим ему записку…

– А я все понимаю! – вдруг заявила Марина. Тон получился довольно игривым и, как выяснилось, неуместным. Лицо сестрички-заводилы даже потемнело от ярости, когда она обернулась к непрошеной свидетельнице. Другая девочка заметно испугалась.

– Что еще? – невыразимо надменно произнесла девчонка, с вызовом глядя в лицо Марине.

– Ничего. – Та почему-то очень разволновалась, хотя перед ней был всего лишь десятилетний ребенок. – Просто твой план мне кажется очень опасным. Ты не представляешь, что с вами может случиться на дороге, когда будете ловить машину, в самой Москве…

– Не ваше дело! – Девочка просто дрожала от злости. – Вы тут ждете, ну и ждите! А посмеете сказать папе – я добьюсь, чтобы вас уволили!

– Я обязательно все расскажу твоему папе. – Марина наконец взяла себя в руки. Хамский тон подействовал на нее отрезвляюще – она больше и не думала робеть перед девчонкой. – Даже если потом он меня уволит. Вы только вчера приехали из Англии? А там что – не крадут, не убивают детей? Я слышала другое!