Шрифт:
– Вот тебе, вот! – кричал Старший.
– Ага! Получай! – закусив губу, нажимал на гашетку Младший.
Кажется, братья входили во вкус.
– Не поможет, – пробормотал Фераджо.
И, правда, Морок окутал корабль своими черными щупальцами, которые поглощали лазерные вспышки.
Что же делать?
Попугай приподнял голову.
– Пить, – слабо произнес он и вновь потерял сознание.
В этой драматической обстановке Фераджо произнес:
– Маленький рычаг справа от пульта управления.
– Что?
– Дерни за рычаг, болван!
Ну, дернул…
Послышалось шипение, клацанье и звук открывающегося затвора. Из двигателя корабля прямо на корме высунулась переливающаяся радужными цветами трубка. На экране пульта управления возникла надпись: «Аннигиляционное орудие готово к бою. Пожалуйста, наведите на цель и нажмите на кнопку “Ввод”». Я не то чтобы нажал, я надавил всем кулаком.
И ослеп. Не полностью – всего на мгновение. В корабль Морока ударила яркая волна антивещества. Вспышка… И по космосу поплыли развеивающиеся клочки черного тумана.
– Благодарю за службу! – сказал, приподняв голову, попугай.
– Пернатое, это как тебя понимать?! – я схватил попугая за шею и поднял, как курицу, предназначенную на убой. – За какую это еще службу?
– Не трогай его. Это мой сослуживец! – сказал Фераджо.
– Молчи, робот!
– Это дискриминация по биологическому признаку! – возмутился Фераджо.
– Я тебе еще припомню «болвана». Будет тебе дискриминация. Куплю для тебя самое завалящее тело… А то и вовсе не куплю – денег нет. Будешь вот так в качестве головы с нами летать.
Фераджо обиженно затих.
– А ты, птица, отвечай, когда спрашивают!
Попугай слегка захрипел. Он полез лапой под крыло и достал значок Галактического Легиона. Значок отличался надписью «Оразумленное животное».
– А чего с нами полетел?
Попугай засунул лапу под второе крыло и достал значок «Галактическая безопасность».
Я посмотрел на Фераджо.
– Продал нас, значит, да?
– Нет! – попугай ловко разжал мой кулак и отлетел в сторону. – Не нужны вы мне. Безопасность такой мелочью не занимается.
«Вообще-то довольно обидно», – подумал я.
– А вот Морок – это да! Мы давно за ним охотимся. А он возникнет где-то и, прежде чем мы успеем подтянуть войска, ловит добычу и исчезает.
– Э-э-э… И нам что-то за это полагается? – спросил я.
Попугай несколько опешил и отвел взгляд в сторону.
– А! – Он встрепенулся. – Конечно! Власти Альфы Центавра денежную премию за Морока объявили. Вот вернемся…
– Большое спасибо, уважаемая птица! – отвесил я попугаю шутовской поклон. – Кстати, – обратился я к Фераджо, – откуда про пушку узнал?
– Была спрятана под видом детали двигателя. Я это еще при покупке обнаружил. Потому сразу и решил купить корабль.
Уставшие и довольные, мы возвращались домой. В ожидании бо-о-ольшой денежной премии.
Вот так и закончилась эта история.
Теперь сижу, пишу мемуары, вспоминая былые приключения. Потратив свою часть вознаграждения, я приобрел ранчо на одном уютном астероиде. Веду хозяйство, ругаюсь с поставщиками корма, подсчитываю прибыли. В общем, жизнь налаживается.
Фераджо купил новое тело и открыл школу выживания в экстремальных условиях.
Братья-регулы устроились в цирк… Ой, что вы делаете! Руки прочь! Не мешайте мне сочинять! Младший, верни сейчас же рукопись! Ну вот, кляксу поставил. Теперь читатели не поверят. Ладно-ладно, уговорили. Напишу правду. Никакого ранчо я не покупал. За премию мы основательно переоборудовали «Птирадактиля» и остались пиратами. Теперь вновь бороздим космические просторы в поисках очередного заброшенного корабля. Неужели вы действительно подумали, что Пересмешник может осесть на одном месте? Нет? И вы совершенно правы. Потому что тот, кто хоть раз летал на своем собственном корабле, кто сражался и победил инопланетного врага, тот с космосом уже не расстанется. У него это просто не получится. Засим разрешите откланяться…
– Эй, капитан! – раздался радостный возглас Фераджо. – Прямо по курсу неопознанное судно!
– Приготовились! – закричал я. – Свистать всех наверх!
Алексей Толкачев.Мотылек
За две с половиной тысячи лет до описываемых событий на острове Иос слепой бородатый поэт сочинил такие строки:
Царь Одиссей, многохитростный муж, Лаэртид благородный, Был он на выдумки мудр, плодовит на затеи изрядно, В умных советах никто с ним не мог наряду быть поставлен Ни из людей земнородных, судьбою гонимых, Ни из богов олимпийских, владык беспредельного неба. Был у него, не иначе, другой покровитель, что редко С неба, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь, И, открывая избраннику благословенному хитростей много, Вновь исчезает во тьме, во пределах тумана и тлена.