— Еще линджений нет.— Миссис Пинк указала рукой на заполненную кораблями посадочную площадку. Плечи ее поникли.

Рина сидела ошеломленная и думала о том, что значили бы эти слова для Верховного Командования Земли. Нет больше планеты Линджени — родины страшного разрушительного оружия. Нет больше линдженийцев, кроме тех, которые сюда прилетели. А значит, и нет враждебного мира, готового прислать подкрепление. Уничтожить эти корабли — и линдженийцев больше не будет. Остается только атаковать их, понести неизбежные тяжелые потери и выиграть войну. И исчезнет раса.

Очевидно, линдженийцы просят приюта — или требуют его? Соседи, которые боялись попросить... или им не дали на это времени. Как началась война? Кто в кого первым выстрелил? Знал ли это кто-нибудь?

Рина возвращалась домой полная сомнений. «Скажи, скажи, скажи,— шелестела под ее ногами трава на холме.— Скажи, и война кончится».

«Но как?! — закричала она про себя.— Потому, что их убьют, или потому, что им помогут?»

Рина дала Сплинтеру книжку с картинками и прошла в спальню. Усевшись на кровать, она пристально посмотрела на себя в зеркало.

«Мужчины — их и наши. Они ведут переговоры уже больше недели и не могут договориться. Конечно, не могут! Боятся выдать себя. Ведь они фактически ничего друг о друге не знают.

Можно поспорить, что ни один из землян и понятия не имеет, что линдженийцы могут закрывать нос и складывать уши. Ни один из линдженийцев не знает, что мы посыпаем свою пищу тем, что для них является источником жизни».

Рина была в смятении, когда наконец вернулся Торн.

— Ну,— сказал он, устало опускаясь в кресло.— Дело близится к концу!

— К концу! — воскликнула Рина, загораясь надеждой.— Значит, вы договорились...

— До тупика,— тяжело закончил Торн.— Наша завтрашняя встреча — последняя. Одно окончательное «нет» с каждой стороны, и все кончено.

— Нет, Торн, нет! — воскликнула Рина.— Мы не должны больше их убивать! Это бесчеловечно... Это...

— Это самозащита.— Голос Торна звучал резко от раздражения и досады.— Пожалуйста, Рина, избавь меня от своего идеализма. Видит бог, у нас и так нет достаточного опыта ведения военных переговоров, еще нам не хватает бороться с теми, кто предлагает нам из врагов сделать милых друзей.

«Нет, нет! — шептала Рина. Слезы хлынули из ее глаз.— Так не будет! Не будет! Не будет!»

Уже давно слышалось сонное дыхание Торна, а она все не спала, глядя широко открытыми глазами на невидимый потолок, и пыталась сделать выбор.

«Если сказать, война кончится.

Либо мы поможем линдженийцам, либо уничтожим их.

Если не говорить, переговоры прервутся и война продолжится.

Мы понесем большие потери — и уничтожим линдженийцев.

Миссис Пинк поверила мне.

Сплинтер любит Дуви, а тот любит его».

Почти угасший огонек надежды, освещавший ее мысли, вновь ярко вспыхнул, и она уснула.

На следующее утро она отправила Сплинтера поиграть с Дуви.

— Играйте у пруда с золотыми рыбками,— велела она.— Я скоро вернусь.

Рина следила за сыном, пока тот не спустился с холма и не исчез из виду. Потом пригладила волосы и пошла к двери.

Улыбка помогла ей попасть с жилой территории в административную зону. Умение быстро ориентироваться и целенаправленность привели в крыло здания, где проходили переговоры.

Ее тут же заметили часовые, и под их немигающими взглядами Рина почувствовала себя приколотой бабочкой. Она приложила палец к губам, моля о молчании, и приблизилась к ним.

— Здравствуй, Тернер. Привет, Фра-нивери,— прошептала она.

Часовые переглянулись, и Тернер хрипло сказал:

— Вам нельзя здесь находиться, мэм.

— Я знаю, что нельзя,— сказала она и сделала вид, что чувствует себя виноватой: это оказалось совсем нетрудно.— Но, Тернер, я... Мне просто хочется взглянуть на линдженийцев.

Заметив, что Тернер хочет что-то сказать, она поспешила продолжить:

— Только разочек заглянуть. Я тихо. В мгновение ока Рина распахнула дверь и ворвалась внутрь. Запыхавшись, не смея думать о последствиях, она промчалась через фойе и влетела в конференц-зал.

Рина старалась не встречаться взглядом со сверлившими ее глазами: синими, карими, черными, желтыми, зелеными, лиловыми. Дойдя до стола, она повернулась и со страхом взглянула на это многоцветье.

— Господа.— Голос Рины был почти не слышен.— Господа!